Начвор удивленно кивнул. Ничего нового я не открыл, поэтому привычно списал удивление солдата на то, что вышестоящий офицер свободно обсуждал с ним свои планы. Ситуация для рядового, мягко говоря, непривычная. Несмотря на малочисленность, артиллерия в Армии Освобождения являлась самостоятельным родом войск, напомнил Ральф. Получалось, я на глазах у подчиненных скрещивал ежа с ужом. Да какие проблемы? Что хочу, то и верчу. Со своим лейтенантским патентом я теперь наиглавнейший варлорд на многие километры окрест.
– Господин кадет интересовались картечницей, – заметил каптенармус. Судя по осторожному намеку, должность начвора Прошу вполне устраивала. А наш пострел и здесь поспел. А ведь неплохая вроде бы мысль назначить Белова руководить группой тяжелого вооружения или все же определить в «меткие стрелки»?
– Хорошо, рядовой Прохор, ступай. У нас много работы.
– А гранаты вашбродье смотреть не изволит?
– Гранаты?! Еще как изволит! Веди!
Боеприпасы оказались в «багажнике» офицерской брички – лучшего места им не нашлось. Два некрашеных ящика утвердили поверх массивного сундука и прихватили ремнями. В укладке вперемежку лежали боеприпасы: чугунные шары с сегментированными «рубашками» двух размеров – с «нормальное» яблочко и какие-то «царь-бомбы». Возможно, артиллерийские снаряды. Похоже, павшие смертью подлых офицеры приготовились нас встречать всей мощью «карманной артиллерии», а вышло иначе. И мои солдатики в спешке и собрали все вперемежку. Способ применения этих бомб прост – поджигай запальный шнур и кидай подальше.
Поборов иррациональный страх перед смертоносной мощью, заключенной в металлическом корпусе, по очереди взвесил в руке обе гранаты. М-да, обычному солдату зашвырнуть далеко крупнокалиберные чушки не светило. Срочно требуются гренадеры из числа здоровенных древичей – появилась еще одна галочка в «оперативной памяти».
Напоследок попросил Прохора заняться боекомплектом к моему револьверу и подыскать для меня что-нибудь посущественнее – для боя на дальних дистанциях.
Внезапно дорога сделала резкий крюк вправо, точнее, колонна сошла с пути в лес. Вместо хоженой тропы под ногами пошла палая листва, хворост и корни деревьев. Движение замедлилось. Донеслось взволнованное ржание куланов и ругань возниц. Причина заминки открылась мне сразу же: сквозь пожелтевший подлесок проглядывал участок умершего леса, через который проходила тропа. Удручающая картина напомнила мне пейзаж Ральфова прибежища – засохшие и почерневшие деревья тянули свои голые ветки в темное облако, зависшее прямо над пятном, где царили смерть и распад. Удивленный оптическим эффектом, я напряг зрение – без сомнения, воздух между стволами выглядел темнее и гуще, если такое вообще возможно. Привычный запах куланьего и людского пота перебил смрад разложения и старого пожарища.