Взмахнув ластами, Леонидыч подплыл к отверстию.
Возле бетонного края ощущалось едва заметное движение воды, засасываемой внутрь. Ушей коснулся ползущий из отверстия слабый отдаленный гул. Леонидыч направил ствол в середину бетонного рта. Палец нащупал под полиэтиленом спусковой крючок. Глаза зорко отслеживали любые изменения. Если что, он готов был стрелять.
Тьма внутри отверстия была густой и неподвижной.
Леонидыч некоторое время вглядывался в нее. Затем освободил одну руку, положив ствол на бетонный край, достал фонарь и посветил внутрь. Луч выхватил из темноты длинный тоннель, уходящий в глубь берега. На стенах виднелись отпечатки опалубки и контуры металлической арматуры. Конец тоннеля тонул во мраке. Леонидыч с трудом представлял его назначение. Видимо, являлся частью водозаборного комплекса Istra Park…
Тьма в глубине рядом с лучом вдруг двинулась. Тускло блеснула чешуя. Леонидыч шевельнул запястьем, поворачивая свет, но источник движения ускользнул от него, растворившись во мраке – только хвост мелькнул напоследок.
У инспектора тяжело забилось в груди.
ЧУДОВИЩЕ ТАМ!
В этом не было сомнений. Фараончик вернулся в логово, потому что ему нужно спрятать жертву. Так он поступал раньше. По какой причине – вопрос второстепенный. Он уносил девушек в свою пещеру, где они приходили в себя и какое-то время жили… Это значит, что Наташка, супруга Димки, тоже жива.
Хотя под воду Леонидыч спустился не ради нее. Он собирался убить самое главное чудовище в своей жизни.
Он родился в Одессе и с детства мечтал стать китобоем. Прошел жесточайший отбор, обучался ремеслу на Курилах, затем влился в состав китобойной флотилии «Советская Украина». Это был гигантский плавучий завод по переработке китового мяса и жира, в составе которого находились двадцать китобойных судов и больше тысячи моряков. У них даже был поисковый вертолет. Они уходили в рейд на шесть, семь, восемь месяцев, живя все это время в тошнотворном запахе крови и китового жира. Они добывали всех китов, которые попадались, не обращая внимания на международную конвенцию по добыче, на сроки начала и окончания промысла, на районы, запрещенные для охоты. Конвенцией разрешалось бить только самцов, но в азарте гарпунили и самок, и даже детенышей. По слухам, советский китобойный промысел уничтожил крупные популяции китов в Новой Зеландии, в Антарктике, в Индийском океане.
Леонидыч не задумывался об этике своего ремесла. Он смазывал сапоги китовым жиром и пьянел при виде горбача или финвала, когда тот появлялся в прицеле гарпунной пушки. Предвкушение удачного попадания и следующий за этим момент, когда взрыв опрокидывает на бок огромную тушу, – это то, что тянуло его в море снова и снова. Это был драйв, адреналин, ощущение героизма и тяжелой победы над силами природы. А кроме этого – они кормили огромную страну.