Существуют два способа, с помощью которых человек обычно принимает информацию; ни один из них не является хорошим. Один из них — это принятие утверждения потому, что некий Авторитет заявляет, что это правда; другой — принятие преобладающего в обществе мнения.
Преобладающее мнение слишком часто является обычным тестом людей на разумность или неразумность. Предположим, что кто-то вошел в наполненную людьми комнату и, внезапно указывая на потолок, произносит: «Смотрите! На потолке сидит огромный трехметровый паук!». Каждый посмотрит, но больше никто не увидит паука. В конце концов кто-нибудь сообщит ему об этом. «Но он там правда есть». Он так и скажет — и будет очень сердиться, когда обнаружит, что никто с ним не соглашается.
Если он будет продолжать уверять всех в существовании этого паука, то очень скоро попадет в психлечебницу.
Основной критерий разумности (в этом обществе, получающем довольно туманное образование) заключается в том, соглашается ли человек со всеми остальными. Это весьма сомнительный способ принятия свидетельств, но слишком часто он является первоначальным мерилом.
А затем вступает в силу Правило Авторитета:
«Доктор И. Мышкин согласен с вашим утверждением? Нет? Тогда, разумеется, это не может быть правильным. Доктор Мышкин — выдающийся авторитет в этой области».
Одно время человек по имени Гален занимал главенствующую позицию в области медицины. Другой человек по имени Гарвей пошатнул прочную позицию Галена, создав новую теорию циркуляции крови. Гален соглашался со своими современниками по поводу «приливов и отливов» крови. Они ничего не знали о работе сердца. Они принимали все, чему их учили, и очень редко сами наблюдали. Гарвей работал в Королевской Медицинской Академии и при вивисекции животных обнаружил истинную функцию сердца.
У него было достаточно здравого смысла, чтобы для начала держать свои открытия в полной тайне. Леонардо да Винчи каким-то образом обнаружил или утверждал то же самое, но он был «безрассудным художником», и никто не поверил бы художнику. Гарвей был членом любительского театрального коллектива Шекспира, и сам драматург сделал такое же наблюдение, но мнение о том, что человек искусства не дает ничего ценного обществу, снова помешало всем, кроме Гарвея, отнестись к этому заявлению не как к вымыслу, а как к чему-то значительному.
В конце концов Гарвей заявил о своем открытии. И немедленно в его сторону полетели дохлые кошки, гнилые помидоры и битые бутылки. Он вызвал целую суматоху в медицинских и общественных кругах. Наконец один доктор, отчаявшись, произнес историческую фразу: «Лучше бы я ошибался как Гален, нежели был бы прав как Гарвей!».