… и пот от чело
Кръвав се лее над камък гробен:
Кръстът е забит в живо тело,
Ръжсда разяда глозгани кости,
Смок е засмукал живот народен.
Смучат го наши и чужди гости.
[… а пот кровавый
с чела струится на камень хладный.
К кресту прибит он, распят. И ржавый
гвоздь разъедает народу кости.
Народу в сердце змей впился жадно,
его и наши сосут и гости.]
[1518]И пляснатп с ръце па се прегърнат,
И с песни хвъркнат те в небесата, —
Летят и neят, дорде осъмнаш
И търсят духа на Караджата.
[Сплели объятья, всплеснув руками,
взметнулись с песней, легки, крылаты,
поют, летая под облаками,
до свету ищут дух Караджаты…]
[1519]Ех мой дядо, тежко време!
Ралото се едвам влачи,
И след него сееш семе,
Пот от чело, град от очи!
[«Эх, мой дед! Худое время!
Соха еле волочится,
И ложится в землю семя,
пот с чела, град слёз ложится!··]
[1520]Жертви ли иска? Иска овчарът,
Гладното гърло, попът пиени,
Както от тебе, народе, царът
Иска за свойте гнусни хареми.
[… он жертвы хочет? Пастух её хочет,
несытая глотка, да поп полупьяный
тоже хлопочет, и царь хлопочет
обогатить свой гарем окаянный —,..]
[1521]Говорить о характерности этих ритмов и звуков и об их эмоциональном воздействии, на помощь которому приходит смысл, трудно. Для понимания слова с его музыкальными особенностями необходимо как естественное чутье, так и достаточно высокий уровень культуры. Не впадая в шаблонную звуковую интерпретацию, подобную аллегорическим толкованиям, со всей их непоэтической определённостью, можно сказать, что гласные и согласные, как и целые слоги, так удачно, хотя и неумышленно расположены, что слово само вызывает настроение и образы.
Какая тесная гармония имеется между группами кръ, гра; ръж, раз, глоз; смок, смук; кос, гос; ел, ал, с одной стороны, и предметами, о которых идёт речь, — с другой: кърв (кровь), кръстове (кресты), ръжда (ржавчина) и кости народа — это может почувствовать каждый читатель с более или менее развитым слухом и поэтическим воображением. Все твердое и режущее групп кр, гр, рж, рз; все зловещее в повторении смук; все мягкое в слогах чел и тел образует видимую, хотя и таинственную параллель с изображаемыми или вызываемыми в памяти по ассоциации вещами и отношениями. То же самое в строфе о взлете — широкое и поднимающее пле, пре, пес, бес; или протяжное и рисующее медленное движение сохи е («след него сееш семе») и краткое с; открытое а (иска, глад, как, цар, хар), чтобы создать иллюзию желания, почему и иска повторяется три раза; энергичное у в группе гнус, отражающее чувство отвращения и презрения… Но, повторяем, ничего строго определённого, ничего математически точного и действующего при всех условиях, ничего похожего на внешне усвоенные приёмы характеристики с помощью словесно-акустического материала, — ничего подобного здесь не найдёшь, искусство ассоциаций находится за порогом сознания и лишь весьма условно в некоторых своих чертах поддаётся теоретически безошибочному толкованию.