Он запоздало вцепился обеими руками в покрытые жёсткой чешуёй пальцы, уже понимая, что всё погибло.
* * *
Мя-я-я-а-а-а-с-о-о!
Сладкое, тёплое, нежное, сочное…
Ничего нет лучше тебя, живая плоть, плоть, ещё не расставшаяся с душой.
Мя-я-с-о! Мясо! Жрать, жрать, жрать, ом-ном-ном, хрусь-хрусть, ы-ы-ы-ы!
Добыча трепыхается в когтях. Глупая и смешная добыча, хотела остановить её каким-то рунами! Ей ли, учившейся у самого Великого Хедина, бояться какого-то огня!
Ы-ы-ыргх. Шею — свернуть! Шею — све…
Опомнись, адата! Опомнись, если на самом деле любишь Его!
Ур-угх-ыгр. Трепыхается смешно как. Посмотрю, позабавлюсь немножко. Съесть успею, вот ещё чуточку, и съем…
Гелерра! Воин и ученица Познавшего Тьму, Нового Бога, владыки Упорядоченного! Опомнись! И… ты не видишь, что горишь?! Плоть демона не чувствует боли, но обдавшее тебя голубое пламя вцепилось в складки и щели чешуи, укрылось там, понемногу разгораясь. Ты убьёшь несчастного, но и сама погибнешь — с его предсмертным проклятьем, навек опозорив всех учеников Аэтероса!
— Хедин! Великий Хедин, помоги же мне! — вдруг вырывается у неё. — Великий Хедин! Хедин! Хедин! Хедин!
* * *
— Хедин! Хедин! Хедин! — ревёт демон, однако когти его, уже сомкнувшиеся на горле Матфея, замерли, не уходя глубже. В доброй дюжине мест броню дракона точит голубоватый дымок, проскакивают крохотные искорки — это значит, что четыре руны всё-таки сработали. Матфей, само собой, не знал никаких «заклинаний голубого пламени», начертанные его рукою символы сделали это сами, подчиняясь им одним ведомым законам.
— Хедин! Хедин!
Небось желает себе приятного аппетита.
— У… тебя… нет… надо… мной… власти! — хрипит Матфей, судорожно дёргаясь и собирая остатки смелости.
Демон рычит что-то ещё, совершенно неразборчивое, и лишь повторяющееся «Хедин! Хедин!» только и можно понять.
Когти разжимаются, полуживой Матфей мешком падает наземь.
Демон падает тоже, катается по земле, лупит по ней сжатыми в кулаки жуткими лапами, когти оставляют настоящие борозды.
Скорее, скорее, пока он не опомнился! Руны, начертить, быстро, быстро…
— Держись!
Кто-то твёрдо встал рядом с упавшим Матфеем, упёр в землю посох — конец его рассыпает искры.
— Прочь, тварь! — гремит сильный и властный голос.
Демона окутывает всё то же голубое пламя, как и от Матфеевых рун. Чудовище катается, воя от боли.
— Скорее! — нежданный спаситель крепко хватает Матфея за руку. — С этим врагом мне тоже не справиться, надо бежать, скорее!
…И они бегут.
* * *
— Хедин! Хедин! Великий Хедин!..
Всё тело охвачено голубым пламенем, и уже не спасает даже нечувствительная к боли демоническая плоть. Невесть откуда взявшийся человек стоит твёрдо, вонзив конец посоха в землю и жжёт, жжёт Гелерру уничтожительным голубым огнём.