Чтобы не пускаться в долгие объяснения, Маккин коротко переговорил с Джоном во дворе и отправился в кухню. Как смог надел на себя приветливую маску и вошел в дом, чтобы пообедать вместе с ребятами, которые обрадовались, увидев его за столом по случаю маленького воскресного праздника.
Кое-кто, однако, не дал себя обмануть. И в первую очередь — миссис Карраро. Среди смеха, шуток и веселых разговоров за столом что-то почувствовали и двое ребят. Кэти Гранде, семнадцатилетняя девушка со смешным веснушчатым носиком, и Хьюго Сейл, еще один гость «Радости», внимательно наблюдавший за всем вокруг. Они то и дело вопросительно посматривали на него, словно недоумевая про себя, куда делся хорошо знакомый им отец Маккин.
После обеда, когда почти все вышли в сад порадоваться прекрасному солнечному дню, появились Вивьен и Санденс. Даже если девушка и огорчилась из-за отмены концерта, она и виду не подала, казалась спокойной и довольной, что вернулась в «Радость».
Она и ее молодая тетушка теперь выглядели гораздо более близкими людьми, чем в тот день, когда Вивьен приехала за ней. Натянутость, которая ощущалась между ними прежде, похоже, развеялась. Но самое главное — их отношения приобрели теперь совсем другой характер.
Это впечатление подтвердилось, когда Вивьен, с трудом сдерживая восторг, рассказала Маккину о том, что произошло, о новом повороте в отношениях с племянницей, о доверии и единении, к которым они так долго стремились и которые наконец сложились.
Теперь, ярким солнечным днем, он понял, сколь мало порадовался вчера за нее. Он не мог тогда не завести с ней разговор о трагедии на Десятой улице и последствиях, назойливо расспрашивая, есть ли у полиции какой-нибудь след, зацепка, какое-нибудь предположение относительно того, кто мог совершить это массовое кровопролитие.
Он с трудом подавлял в себе искушение отвести ее куда-нибудь в сторону и рассказать о разговоре в исповедальне, передать полученную информацию.
Теперь он понимал, что услышал от нее именно те ответы, какие только и мог получить в этой ситуации, когда все еще было впереди и любые сведения, какими располагала Вивьен как сотрудник полиции, являлись секретными в связи с ведущимся расследованием.
У каждого имелись свои исповедальные тайны. И каждый должен был нести груз ответственности, которую взял на себя, давая свой обет. Светский или религиозный, любой.
Ego sum Alpha et Omega…
Преподобный Маккин посмотрел из окна на зелено-голубую весеннюю панораму, которая обычно так радовала его, а теперь казалась едва ли не враждебной, словно вернулась зима — не в действительности, конечно, а лишь в его глазах.