— Слышал, — произнес пониженным голосом Тарзи.
— Поэтому я здесь присутствую, как вы выразились, господин министр, в качестве мстителя, но никак не труса и не предателя.
— Вы умеете говорить страстно и убедительно, господин Бекович-Черкасский, — это была похвала из уст скупого на доброе (в смысле, похвальное) слово Махмуд-бека. — Предположим, я тоже сторонник той точки зрения, что Афганистан в первую очередь должен ориентироваться во внешних делах на своего великого северного соседа. Но я не знаю ваших истинных намерений и настоящих полномочий, чтобы продолжать предметные разговоры с какими-то гарантиями. Вы сами понимаете, что благородный статус мстителя в данном случае не подходит.
— Понятное дело, что я здесь присутствую не в качестве штабс-ротмистра царской армии, к тому же еще и без погон. Я — спецпредставитель Всесоюзной чрезвычайной комиссии, занимающийся вопросами установления Советской власти в Туркестане, Василий Дурманов.
— Вы еще вдобавок ко всему и Василий Дурманов? — вырвалось у Тарзи, но он тут же вернулся к дипломатическому тону беседы. — И каковы же цели вашего правительства в регионе?
— Мы намерены распространить власть Москвы на все национальные окраины, входившие в состав Российской империи. Таким образом, в скором времени мы вновь прочно закрепимся на вашей северной границе, и в Кремле очень бы хотели, чтобы Афганистан был дружественной нам страной, а не вел себя как наймит международного империализма.
— А как же с правом наций и народов на самоопределение, которое провозгласил великий наиб Ленин? — спросил Тарзи. — Мы очень рассчитывали на то, что, после того как наши туркестанские братья обретут свободу от царских пут, мы сможем с ними объединиться и совместно противостоять тому же британскому колониализму.
— Право, господин министр, сохранится, но пока чисто в декларативном смысле. К сожалению, территории, реализовавшие свое право на самоопределение, стали злейшими врагами большевистской России, а возникшие на них новые буржуазные государства превратились в рассадники контрреволюции. Поляки Пилсудского уже напали на Советскую Украину, заняв часть ее земель. Финский фельдмаршал Маннергейм полгода торговался с Колчаком, обещая направить на Петроград сто тысяч своих отборных солдат в обмен на признание Директорией независимости Финляндии. От этой дьявольской сделки нас спасло исключительное упорство верховного адмирала, твердо стоящего на позициях единства и неделимости империи. А мой бывший командир генерал Юденич постоянно зализывает раны, прячась в Эстонии. Так вот, уважаемый Махмуд-бек Тарзи, мы не хотим, чтобы Бухарский и Хивинский эмираты играли ту же неблаговидную роль враждебных лимитрофов на юге России.