Вдруг круг распался. Волхвы опустились на колени, сцепили руки у себя за спинами. И пошли вокруг медведя на коленях. Нога, согнутая в колене, ставится на всю ступню. Не выпрямляя её, перенести на неё вес тела, вторую ногу поставить также согнутой, впереди себя. А колено первой опустить и упереться этим коленом в землю. Я такую проходочку видел. Так подходит ученик к сенсею на татами. Не равный -- стоя, не раб -- на коленях. Ученик - переходя с одного колена на другое.
Волхвы сползались к медведю в центр. Дед уже перестал прыгать. Здоровенная, чудовищная фигура. В отсветах пляшущего пламени костров. Поднял бубен над головой, будто пытался сохранить его от своих помощников. И ударил колотушкой в верхнюю треть. Б-и-и-м.
Звук еще не закончился, а волхвы вокруг медведя попадали на землю. Будто мертвые. Но дед не остановился. Колотушка снова ударила. Теперь колотушка била в верхнюю и в нижнюю трети. Так это же шаманское мировое дерево! На бубне проступил трёхчастный мир шаманов. Вверху духи, в середине -- живое, внизу -- мертвые. Шаманы не различают покойников на плохих и хороших. Сначала он бил в среднюю и нижнюю полосы бубна. Переводили Сухана из живого в мёртвое. А теперь его душу тянут из мира мёртвых в верхний мир -- мир духов. Вовсе не обязательно добрых.
Волхвы поднялись с земли и начали... предпродажную подготовку Сухана. Не знаю что противнее -- видеть как в твоего спутника втыкают костяную иглу, или видеть как её вытягивают. Как ту, длинную, сантиметров пять-шесть, иглу, которой было насквозь, так что оба конца снаружи, проколото веко, медленно, чуть покачивая, вытягивают наружу. А потом волосатая морда слизывает выступившие на веке капельки крови.
Сухана отвязали от столба. Но он так и оставался неподвижным, с поднятыми вверх руками, с остановившимся взглядом. Статуя. Зажатая собственной судорогой. Нет даже дыхания. По мере того, как выдёргивали иголки, мышцы расслаблялись. Вот выдернули иголки из крыльев носа и руки опустились. Упали и висят. Как плети. Ещё пара игл -- Сухан тяжко, стоном-всхлипом вздохнул. Но глаза не двигаются. По его глазам, по чудовищно расширенным зрачкам пляшет тень медведя. Тень пляшущего волхва в медвежьей шкуре на фоне двух пляшущих костров. И бубен. Бам-бим, бам-бим, бам-бим. Тянет из зомби душу. Из мира мёртвых в мир духов. Минуя живых.
Ритм ускорялся, взвинчивался и вдруг -- тишина. Волхвы отступили от Сухана. Он пару секунд стоял неподвижно. Потом -- осел мешком. Ноги подогнулись, проехался спиной по столбу. Стек на землю. Кучей. В тишине жалобно тренькнула струна. Скорбно. Плачуще. Соболезнующе. Раз. И затихла. И снова зазвучал бубен. Ярко, резко, требовательно. Бим-бам, бим-бам. "Вставай мертвец. Вставай -- боги зовут. Жизнь кончилась -- рабство -- нет. Вставай. Вставай служить и прислуживать. Исполнять волю и слово. Повелителя и владетеля. Твоего"