"И пусть будет ваше "да" - да, а ваше "нет" - нет". Голядина пробовал усомниться в полноте и действенности. Действенность была продемонстрирована древком сулицы по половым органам. Эта дрянь еще в моих словах сомневаться будет. Вопрос полноты -- отпал сам.
Быстренько собрались, быстренько понесли. Пояс волховской -- в узел, "скалозубу" - петлю на шею. Я еще и сулицу прихватил. Для подкалывания. Люблю подкалывать. Особенно таких. Особенно, точёным наконечником. В задницу.
Побежали. Если не вдоль бегать, а поперёк, то тут, между болотами, нешироко. Ещё до края болота не дошли, пришлось остановиться. Лапти знакомые под кустом углядел. Не лапти -- лапти-то я еще не различаю. Как финский карательный отряд в смоленских лесах в годы Великой Отечественной. А вот верёвочки на онучах... Не ошибся я -- Хохрякович. Я уже говорил, что медведь лапой лошади...? А что мишки скальп снимать любят? А тут скальп большой снят - от затылка до нижней челюсти. С глазами... Тьфу. Ходу, ножки резвые, ходу.
В какой-то момент просто мягкая почва под ногами сменилась чавкающим болотом. Стало светлее -- на болоте только маленькие корявые берёзы да сосенки. На кочках растут. И еще - мы теперь. Не растём -- бредём. По пояс в этом во всем.
Голядину я гнал вперёд. Придерживая ремнем от шейной петли и подгоняя его же собственным копьецом. Он дважды срывался с тропы. Что не удивительно -- со связанными за спиной руками, обожжённой мордой и сотрясением мозга. Нет, крепкий здесь народ живёт. Я его петлёй за шею вытаскиваю, он аж синеет весь. Ну, где фейс не обгорел. Где обгорел -- цвет уже не меняется. Там и так -- как стоп-сигнал. И ничего -- проперхается, прокашляется, пара уколов копьецом и -- пошли дальше. Хуже было с Суханом -- остановившиеся глаза и полное молчание. Проваливается в трясину и молча уходит в глубь. Ни попытки выбраться, ни крика о помощи. "Гвардия умирает, но не сдаётся". А этот не только не сдаётся, но и ничего при этом не произносит. Ни исторического, ни матерного.
Я не умею ходить по болотам! Я не знаю, что нужно сказать зомби, чтобы он не проваливался через каждый шаг! Соображалки хватило только на звуковой индикатор. Велел ему молится вслух. Начнёт тонуть -- услышу. А он все молитвы забыл. Ну конечно -- у него же молитва в душе, душа в пальце, палец -- у меня за пазухой. Грязным ногтем мне живот щекочет. Вспомнил "Отче наш". Велел повторять. Голядина начал возражать. Типа: христианские молитвы в качестве аккомпанемента марш-броску - договором не предусматривались. Я тебе не медсестричка, чтобы в задницу шприцем колоть! Да и шприца нет. Если в твою задницу колоть -- только копьём. Дольше пошли уже в два голоса: Сухан магнитофон изображает, голядина что-то акынское гонит. Ну и ладно.