Но судьба может оказаться несговорчивой сукой.
Такими же бывают и люди.
Мои руки сами управляли автомобилем, ведя его по маршруту, который я знал наизусть, а я только смотрел по сторонам. Промелькнул огромный, знакомый с детства дом. Сейчас он был пустой, составляя имущество моего отца, со следами моих редких посещений, когда я проверял сохранность находящихся в нем вещей. Через два квартала появился мой собственный дом. Он стоял на вершине небольшого холма, внизу проходила трасса, а за ним раскинулся великолепный парк. Это был прекрасный старинный дом, как говорила моя жена, выстроенный на хороших костях, однако нуждавшийся в покраске, да и крыша его поросла зеленым мхом.
За моим домом находился местный клуб Дональда Росса с полем для гольфа, теннисными кортами, клубным домом для развлечений и плавательным бассейном, где в один ряд лежали загорелые тела мужчин и женщин. Моя жена бывала там, поддерживая видимость того, будто мы богаты и счастливы.
С другой стороны поля для гольфа, если знать, можно выйти к прекрасному кварталу Солсбери, представляющему собой целый ряд великолепных новых построек. Здесь жили врачи, юристы, словом, небедные люди, включая профессора Берта Верстера и его жену Глену (королеву всех сук!). Глена и Джин вместе совершали пробежки, когда Джин еще тоже была замужем за хирургом, у нее были загорелые ноги игрока в теннис, и она носила шикарный браслет с бриллиантами. Собственно, это была компания из шести-семи дам, которые играли в бридж и теннис и долгими уик-эндами без мужей потягивали коктейль «Маргариту» на Воображаемом Восьмом Острове.
Безымянный менеджер Джин поведал мне, что женщины до сих пор каждый четверг играют в бридж и заказывают пиццу.
Такой была жизнь моей сестры.
Я спустился на квартал ниже дома профессора Верстера к каменной башне, обвитой плющом, и наблюдал за тем, как Джин поднималась по ступенькам со своей тяжелой ношей. Мне хотелось взвалить на себя ее бремя, хотелось вытащить из дома Глену Верстер под дулом винтовки. Вместо этого я медленно удалялся, обеспокоенный тем, что мое появление еще больше пригнет ее хрупкие плечи.
Я ехал домой мимо клуба и не замечал нарядных костюмов, которые сверкали на солнце. Поднявшись на холм, я заглушил двигатель и спрятался за высокими стенами, ободранная краска которых раздражала меня. Удостоверившись, что меня никто не видит, я зашторил окна и стал оплакивать свою сестру.
Понадобилось двадцать минут, чтобы собраться с духом и пойти в кухню выпить пива. Барная стойка была завалена почтовым хламом, а на автоответчике мигали пять новых сообщений. Меня это заботило меньше всего. Я направился к холодильнику и вытащил за горлышко пару бутылок. Звякнула отлетающая крышечка, и я стал потягивать пиво, одновременно сбрасывая пальто на кухонный стул, затем прошел через пустой дом, в котором никогда не раздавались детские голоса, ко входной двери, распахнутой в лежащий внизу мир. Усевшись на верхней ступеньке, я прикрыл глаза от солнца и сильнее наклонил бутылку.