Зал суда был полон юристов, репортеров и других ответчиков. Были тут семьи, друзья, свидетели, но главным образом я видел адвокатов; они заполнили места за барьером, неподвижные, как будто за мое отсутствие среди них они требовали права осуждения. Я искал их лица, когда вошел в помещение, сопровождаемый охранниками и в наручниках на запястьях. Что я ожидал увидеть? Дружескую улыбку. Приветствие. Какой-нибудь знак из моей жизни. Но не получил ничего. Одни отводили глаза, у других они казались стеклянными, как будто глядели на незнакомца. Меня провели мимо них, затем к столу защиты, за которым я сидел тысячу раз как один из их числа; там сидел и Дуглас, который был моим другом, и с ним детектив Миллз. они наблюдали за мной от стола судебного обвинения и, подобно другим, опустили завесу на своих глазах.
Я готовился к этому моменту короткими предутренними часами, и поэтому держал спину прямо, занимая позицию за стулом обвиняемого. Звякнули наручники, когда я положил руки на спинку стула, и помощник шерифа отстранился. В комнате воцарилась тишина, замечательная в своей завершенности. Обычно тут стоял общий гул, так как адвокаты что-то говорили, подняв руки, помощники шерифа пытались поддерживать порядок, ответчики же отрабатывали линию поведения, надеясь поколебать судью. Я слышал, когда люди молились, и слышал, когда люди плакали. Некоторые выкрикивали оскорбления, и тогда их выводили из зала суда. Я слышал всю эту ежедневную какофонию, от которой любой юрист научился отключаться, но никогда не сталкивался со столь выжидающей тишиной.
Судьей была та самая пожилая женщина, которая выражала мне сердечное соболезнование на следующий день после того, как обнаружили тело моего отца. Даже теперь ее глаза были добрыми. Я перевел взгляд на Дугласа, который на мгновение показался мне неуверенным. Но потом он повернулся в мою сторону и выпрямился, приняв воинственный вид, когда заметил, что я наблюдаю за ним. С этой стороны нечего ждать помощи; у него есть обязательство, и он будет сражаться со мной за каждый шаг пути.
Судья заговорила, и, хотя она говорила мягко, в этой тишине ее слова падали, как лавина.
– Помощник шерифа, – скомандовала она. – Снимите наручники с мистера Пикенса, пожалуйста.
По рядам поверенных, сидевших перед барьером, пронесся ропот. Дуглас оперся о стол судебного обвинителя.
– Возражаю, Ваша честь. Ответчик обвиняется в убийстве.