Я ощутил движение, и белое металлическое небо качалось надо мной, как будто я был в море. Я увидел лицо, которое ненавидел, однако Миллз меня больше не мучила. Ее губы шевелились, но я не мог ответить – не понимал. Тогда она уехала, насколько я понял, и я что-то выкрикнул. Последовал ответ. Чьи-то руки вынудили ее отойти, пока она не отвела их и наклонилась, чтобы слышать мои слова. Мне надо было кричать, потому что я находился в глубокой скважине и быстро падал. Я кричал, но ее лицо ушло навсегда в белое небо, и я врезался в вязкую краску, которая была на дне скважины. Когда вокруг меня образовалась темнота, моя последняя мысль была о белом небе в аду.
Но даже в той черноте время не остановилось и иногда появлялся свет. Боль приходила и уходила, подобно приливам и отливам, и, когда она ослабела, я стал узнавать лица и голоса Я слышал Хэнка Робинса, спорящего с Миллз, которая, как я чувствовал, хотела задать мне больше вопросов. Потом доктор Стоукс, постаревший от волнения. Он держал зажим и разговаривал с незнакомым мужчиной в белом халате. И Джин была там – она плакала так надрывно, что я не мог этого вынести. Она говорила мне, что все поняла, что Хэнк ей все рассказал – о тюрьме и моей добровольной жертве. Говорила, что любит меня, но никогда не смогла бы провести жизнь в тюрьме ради меня. Она сказала, что я лучше ее, однако это уже не имело смысла. Я находился в аду, но это был ад, сотворенный моими собственными руками. Я пробовал объяснить ей это, но мне сдавило горло. Так что я наблюдал молча и ждал, когда скважина затянет меня.
В какой-то момент мне показалось, что я видел Ванессу. но то, наверное, была самая жестокая шутка ада, и я не возвращался к этому видению. Закрыв глаза, я оплакивал ее потерю, и, когда поднял взгляд, она исчезла. Я лежал в темноте – одинокий, замерзший. Холод, казалось, будет вечным, но наконец тепло нашло меня, причем так, чтобы я это запомнил. Я снова очутился в аду. Теперь ад был горячим, не холодным. И адом была боль, поэтому, когда я пробудился и обнаружил, что все ушли, мне показалось: сон возвращается. Я открыл глаза, но не увидел ни ребенка, ни зеленых полей, ни Ванессы.
Когда я окончательно проснулся, я лежал в прохладном воздухе и слышал шелест движения, надо мной наклонилось чье-то лицо. Сначала оно было расплывчатым, но я моргнул, чтобы сфокусироваться. Это была Джин.
– Расслабься, – сказала она. – Все хорошо. У тебя все будет о'кей.
Рядом с ней появился незнакомец, мужчина в белом халате. У него были темные глаза и борода, которая блестела, как будто смазанная маслом.