Мои руки судорожно вздрагивали под тонкой простыней, и я попытался начать снова, потому что хотел, чтобы она поняла.
– За то, что не верил в тебя. За то, что позволил Эзре так обращаться с тобой.
Тогда она засмеялась, и этот звук причинил мне боль; те слова не дались мне легко.
– Ты серьезно? – спросила она.
– Серьезно.
Улыбка сошла с ее лица. Она удобнее устроилась на стуле и стала изучать меня своими влажными глазами.
– Позволь задать тебе один вопрос, – наконец вымолвила она.
– О'кей.
– И я хочу, чтобы ты подумал, прежде чем ответить.
– Хорошо.
– Как ты думаешь, почему Эзра привлек тебя к практике?
– Какой?
– Почему он посоветовал тебе пойти в юридическую школу? Почему дал тебе работу?
Я раздумывал.
– Не знаю, – в конце концов признался я. – Никогда не думал об этом прежде.
– О'кей, еще вопрос. Было ли такое время, когда ваши отношения изменились? Я говорю о давних временах.
– Ты подразумеваешь детство?
– Да, точно.
– Мы бывали близки.
– И когда это прекратилось?
– Слушай, Джин, какой смысл в твоих вопросах?
– Когда изменились ваши отношения?
– Я не знаю. Не знаю.
– Господи, Ворк. Ты действительно бываешь иногда непробиваемым. Все изменилось внезапно, в тот день, когда мы скакали, чтобы заработать денег для Джимми. До этого ты был чипом старого блока, но потом вошел в тот туннель. После этого между вами все изменилось. Я никогда не понимала причины. Но я думала об этом и, мне кажется теперь понимаю.
Я не хотел больше ничего слышать. Правда была слишком чудовищной. После того дня чувства отца ко мне изменились – вот о чем она говорила. Он стал стыдиться меня, непонятно почему, перестал уважать меня. Он чувствовал мою деградацию, как если бы ощущал запах залежавшегося мусора, и поэтому отвернулся от меня. Даже сейчас я знал, что он умер, презирая меня.
Я вопросительно посмотрел на свою сестру.
– Ты знаешь? – спросил я.
– Ты начал тот день мальчиком, Ворк, маленьким мальчиком Эзры – его отражением, не больше того. Тем, на кого он мог смотреть свысока, на кого мог указать с гордостью и сказать: «Это мой сын. Это мой мальчик». Но ты вышел из того туннеля мужчиной, героем – человеком, которым все восхищались, и он не мог смириться с этим. Ты был в центре внимания, и он возненавидел тебя с такой силой, что мог превратить в прах. Ему хотелось подавить тебя так, чтобы ты никогда не посмел превзойти его снова, как это случилось сейчас. Вот когда все изменилось.
– Я не уверен, Джин.
– Как ты полагаешь, много ли взрослых мужчин спустилось бы туда в одиночку? Не много, это я могу сказать точно, и, конечно, не наш отец. Я видела его лицо, когда вас вывели и толпа начала вас приветствовать.