И я ничего не делал.
– Этого достаточно! – вопил отец. – Именно так все должно быть.
– Нет, – возразила Джин. – Не теперь. Это моя жизнь! Отец ступил ближе, возвышаясь над ней, Я ожидал, что Джин исчезнет из виду, но она стояла на месте.
– Твоя жизнь перестала быть твоей, когда ты попыталась убить себя, – заявил он. – И тогда она стала моей снова. Ты только что вышла из больницы. Возможно, ты еще не в состоянии правильно думать ни о чем Мы были терпеливы, приветливы, но теперь наступило время, чтобы она ушла.
– Алекс – не ваше дело. Вы не имеете никакого права просить об этом.
– Давай выясним одну вещь прямо сейчас, молодая леди. Я не прошу. Та женщина – воплощение неприятности, и я не позволю ей морочить тебе голову. Она просто использует тебя.
– Чего ради? Я не богата. Я не знаменита.
– Ты знаешь, чего ради.
– Ты даже не можешь произнести это» не так ли? Ради секса, папа. Да. Ради секса. Мы трахаемся все время. Что ты сделаешь с этим?
Внезапно отец стих.
– Ты – бесчестие нашей семьи. То, чем вы обе занимаетесь, позорно.
– Так оно и есть, – сказала Джин. – Но это никак не связано со мной. Это все относится к тебе! Это всегда относилось к тебе! Хорошо, ко мне тоже.
Джин не смотрела на меня, не смотрела на мать; она просто повернулась и сделала единственный шаг. Тогда Эзра схватил ее. Он затряс ее так сильно, что она упала к его коленям.
– Не уходи от меня! Никогда!
Джин вскочила на ноги и выдернула руку.
– Это последний раз, когда ты касаешься меня своими руками, – заявила она ему.
Все будто остолбенели, слова Джин повисли между ними, Я увидел на лице матери отчаяние, и снова ее глаза умоляли меня. Но тень отца удерживала меня, и мать, должно быть, почувствовала это.
– Эзра, – проговорила она.
– Не вмешивайся, – скомандовал он, устремив на Джин не предвещавший ничего хорошего взгляд.
– Эзра, – повторила она, сделав памятный шаг к нему. – Просто позволь ей быть самой собой. Она уже выросла, и она права.
– Я сказал тебе, заткнись! – Он не сводил глаз с Джин и, когда она снова попыталась уйти, схватил ее и встряхнул так, как злой ребенок трясет свою бесхребетную куклу. Но у Джин были кости, и я испугался, что они могут сломаться.
– Я сказал, никогда не уходи от меня! – Затем он бессвязно что-то пробормотал, и голова Джин свесилась. Я наблюдал, как моя мать взяла на себя весь этот ад.
– Оставь ее в покое, Эзра. – Она потянула его за руку. Джин пыталась уйти, обессиленная, но он продолжал трясти ее. – Черт побери, Эзра! – закричала мать. – Оставь мою дочь в покое! – Она стала бить его по плечам своими маленькими кулаками, и слезы блестели среди морщинок ее лица. Я попытался двинуться с места, что-то сказать, но меня словно парализовало. Тогда отец нанес удар левой рукой, который снес все, и мать стала падать. Время, казалось, остановилось. Она рухнула на пол у основания лестницы – еще одна бесхребетная кукла, сделанная в доме моего отца.