Я мчался вверх по Мейн-стрит, но дорога была перекрыта из-за приближающегося поезда. Поэтому я срезал кусок справа от Эллис-стрит и проскочил через мост, а поезд мчался подо мной, извиваясь черной змеей. Я не знал, разговаривала ли Миллз с Джин. Она могла быть еще в пути, остановленная этим самым поездом. Поэтому я одним глазом следил за дорогой и набирал номер телефона в доме Джин на своем мобильном. Я услышал гудок занятой линии, подождал и нажал кнопку повторного набора. Затем дважды все повторилось, и наконец линия освободилась. Я находился уже на полпути, а телефон не отвечал. Я насчитал пятнадцать сигналов звонка, но никто не подходил. Я бросил телефон вниз, попытался успокоиться, но напрасно. Я был близок к панике. Меня бросило в жар. Я представил Джин в тюрьме: она не смогла бы этого вынести; это убило бы ее, как пули в голове Эзры.
Движение на трассе стало уменьшаться, поскольку я переезжал на узкие улицы, где вокруг зданий было мало автостоянок. На тротуаре играли дети, и я сбросил скорость, боясь кого-нибудь сбить. Я проезжал по грязным дорогам, и грязь волочилась следом. Автомобили засоряли дворы, крыши заводских зданий за два столетия своего существования покрылись ржавчиной, обочины превратились в руины. Я уже был на улице Джин. За окном мелькнуло лицо, два глаза и намек на рот, затем все исчезло за шторой горчичного цвета, которая быстро задернулась, когда я обернулся.
Я припарковался перед домом Джин и заглушил мотор. Алекс Шифтен сидела на переднем крыльце, устроившись в кресле-качалке и положив ноги на перила. Изо рта у нее торчала сигарета, она наблюдала за мной через очки.
Когда я выходил из грузовика, углы ее рта опустились. Был слышен отдаленный шум поезда, ветер шевелил верхушки деревьев.
Я выпрямился и вошел во двор, слыша под ногами треск. Алекс не сводила с меня глаз. Подойдя ближе, я увидел, что она строгала ножом кусок дерева. Ее волосы были растрепаны и слиплись в виде остроконечных пучков, а твердые мускулы на руках шевелились, когда она строгала. Она поднялась, прежде чем я успел подойти к ступенькам лестницы, босая, в поношенных узких джинсах.
– Что ты хочешь? – требовательно спросила она.
– Почему ты не отвечала на звонки телефона? – резко ответил я вопросом на вопрос.
– Определитель номера, – сказала она и холодно улыбнулась.
Я поставил ногу на ступеньку и остановился. Ее улыбка превратилась в ухмылку. Она сложила нож и положила в карман, как будто хотела сказать, что он ей не понадобится, для того чтобы иметь дело со мной. Она прислонилась к опорному столбу, и я почувствовал потрясающий смысл слов «дежавю».