Комната оказалась именно такой, какой ожидал ее увидеть: минимум мебели, микроскопическая кухня с несколькими тарелками и треснутыми чашками на полке. На плитке — помятый чайник, пара кастрюлек и сковородка. Тут же погнутые вилки и нож с обломанным концом. Помещение нуждалось в ремонте, но было чистым, мебель перед моим приходом явно протерли тряпкой.
В подобных апартаментах человеку, назвавшемуся Гордоном Лонсдейлом, приходилось останавливаться не в первый и, к сожалению, не в последний раз. Но на лучшее я и не рассчитывал.
Иное дело — хозяин, высокий аккуратненько застегнутый на все пуговки старик с округлым картофельным носом и маленькими выцветшими глазками, которыми он с любопытством ощупал меня. Хозяин не понравился мне.
— Откуда приехали? — поинтересовался старик, извлекая из кармана ключ от комнаты.
Я ответил.
— А зачем?
И, снова получив ответ, задал третий вопрос:
— Надолго в наш город?
— Нет, ненадолго... Разрешите взглянуть на комнату? — не очень дружелюбно попросил я.
— Конечно, конечно... Но вы знаете, я должен иметь представление о своем госте, — заговорил торопливо старик, готовясь огласить очередной пункт своей домовой анкеты. Он так и сказал «гость», хотя собирался получить с меня вполне приличную сумму.
— И еще я бы не хотел, чтобы мой гость... («Опять этот «гость», старикашка явно лицемерит») злоупотреблял моей добротой...
— Хорошо. Согласен, — сказал я. — Я не стану оставлять газ включенным на весь день и не буду устраивать в комнате праздничную иллюминацию... Будьте добры ключ. Я иду за чемоданами.
Остановлюсь на неделю, и если будет приставать с расспросами, переберусь в другое место, думал я, спускаясь по лестнице к такси.
Так и получилось. Хозяин оказался пенсионером и от нечего делать часто приставал ко мне с бесконечными разговорами о своей жизни, и, конечно же, неизбежно выплывали какие-то вопросы. Пришлось попрощаться с ним.
Но тогда, в свой первый ванкуверский день, отразив натиск его любознательности, я вынул вещи из чемоданов и, сориентировавшись по плану города, зашагал в сторону Гранвилл — центральной улицы Ванкувера.
Я никогда прежде не был в этом тихом и провинциально уютном городе, но профессия начисто лишала меня скромных радостей узнавания. Все, что меня сейчас окружало: мощенные брусчаткой старые улицы, мокрые черные зонтики на набережной, неоновые витрины баров, скучноватый дождик, столь мелкий и тихий, что казалось, сочился не сверху, а откуда-то сбоку, — все было знакомо и хранилось где-то в глубинах моей тренированной памяти. На улицах было пустовато и по-провинциальному тихо. И я знал, что именно такими и будут улицы Ванкувера. С лениво сонным ритмом жизни, почти полным отсутствием высотных зданий (сейчас их там уже предостаточно) и обилием свежего воздуха. Часа два бродил я по центру — не очень обширной территории, примыкающей к порту, стараясь запомнить названия баров, кафе, гостиниц, магазинов, кинотеатров и прочих примечательных мест. Для этого у меня были веские основания — Ванкуверу полагалось вскоре стать моим «родным городом».