– Это же неправда. – Он говорил немного невнятным приглушенным голосом, но всё же смотрел на неё пристально и продолжал хранить надежду.
– Что вы имеете в виду, мистер Шунмейкер? – невинно ответила она.
Генри окинул взглядом комнату. Женщины поправляли юбки, желая выглядеть привлекательнее в свете свечей, а официанты с полными графинами сновали между людьми. Генри хотелось взять по графину в каждую руку и удалиться в какой-нибудь темный уголок. Над камином висело огромное зеркало в золочёной раме, слегка наклоненное вперед, словно чтобы давать обзор комнаты сверху. В дальнем углу отражения Генри увидел себя в чёрных брюках и смокинге, а рядом с собой – жену в искусно сшитом изысканном платье. На секунду Генри воочию увидел то, что видели все: двух идеально подходящих друг другу высоких, темноволосых прекрасно сложенных людей, влюбленных настолько, что у них нет желания присоединяться к воодушевленным крикам остальных. И Генри возненавидел себя за то, что увидел эту картину.
– Это было всего один раз, не помню, неделю назад или две. – Генри вздохнул и сжал зубы. – Я в это не верю.
– Хорошо. – Пенелопа в беспечном признании приподняла белоснежные плечи и опустила их.
– Ты не… – Впервые за этот вечер ужас Генри утих.
Пенелопа закатила глаза и слегка приоткрыла рот.
– Ну, я не совсем уверена, что это так. – Она посмотрела мужу в глаза. – Но, конечно, это возможно.
Генри облегченно вздохнул и потряс головой. Нет никакого ребенка, нет никакой семьи. Он всё-таки может оставить её. Только уйдет немного больше времени, и разговор с отцом станет более неудобным. Но он всё равно может осуществить свой замысел.
– О, Генри, не будь таким жестоким.
Пенелопа поморщилась, и хотя Генри не знал, что она намерена предпринять, страх вновь начал одолевать его.
– Я всё тебе сказал, – осторожно вымолвил он.
– Но сейчас всё изменилось!
– Пенни, не глупи, ты же сама сказала…
Пенелопа посмотрела на свои затянутые в перчатки руки с рубиновыми браслетами на запястьях и сжала кулаки.
– Я бы на твоем месте была поосторожнее с обвинениями других людей в глупости, – спокойно произнесла она. – Например, ты даже не думал, как это будет выглядеть, если ты оставишь беременную жену. Теперь все стало по-другому, разве не видишь?
– Не думаю, что эта ложь выйдет за пределы этой комнаты, дорогая. – Генри на секунду закрыл глаза и потёр лоб. – В конце концов, что ты собираешься делать через девять месяцев, когда никакого ребенка не будет и в помине?
Пенелопа придвинулась ближе к нему и скорбно опустила глаза, словно то, что она собиралась произнести, уже произошло: