Элизабет оценивающим взглядом посмотрела на Пенелопу, которая была аккуратно одета в рубашку, сшитую из шелка цвета смятых лепестков роз, с рукавами из белого шифона. На поясе рубашку перехватывал черный кушак, подчеркивающий тонкую талию Пенелопы. Блестящие темные волосы были короной уложены надо лбом. «Какие неприятности скрывают эти безупречные декорации?» – подумала Элизабет, прежде чем кивнуть в знак согласия. Она была слишком слаба, чтобы спорить с хозяйкой этого праздника жизни.
– О, отлично! – воскликнула Пенелопа, вставая и хлопая в ладоши. – Но ты же не пойдешь в этом, да?
– Нет, я…
Элизабет пришлось опереться на стену, чтобы не упасть. Её хрупкое тело снова сотрясалось в конвульсиях. Она прижала руку к своему простому корсажу из белого полотна и закрыла глаза. Она собиралась сказать Пенелопе, что ей нужно отойти на несколько минут, но поняла, что не успеет. Она развернулась и поспешила в уборную на ватных ногах. Упав на колени, оперлась на стену, и её вывернуло наизнанку. В желудке почти ничего не осталось, и это немногое вышло наружу быстро.
– С тобой всё хорошо?
Элизабет повернулась, чтобы посмотреть на стоящую в дверях Пенелопу.
– О боже, – беспомощно добавила та.
Элизабет поднесла руку ко рту и попыталась выглядеть достойно.
– Да, я вернусь через минуту. Я просто… плохо перенесла путь, вот в чем дело. Тряска и всё такое прочее, и теперь…
Она умолкла, не поднимаясь с пола. Если бы она не боялась не удержаться на ногах, то встала бы быстро со значимостью и гордостью. Давняя подруга протянула ей руку, чтобы помочь подняться. Жест был несвойственен Пенелопе, но Элизабет ничего не оставалось, кроме как принять помощь.
Когда она снова оказалась на ногах, Пенелопа отступила и скрестила руки на груди. Она изучала Элизабет без враждебности или холодности, но с заметным отсутствием участия.
– Не думаю, что дело в тряске, – наконец молвила она.
– Что ты имеешь в виду?
Элизабет – ну наконец-то, слава богу – смогла изобразить на лице улыбку. Она чувствовала себя более уверенно, и её губы разделились, приоткрыв для Пенелопы ряд жемчужных зубов. Девушки стояли близко друг к другу на маленьких шестиугольных досках паркета, и Элизабет знала, что миссис Шунмейкер жадно впитывает каждую деталь её облика.
– Ну, – беззаботно ответила Пенелопа, – ты можешь называть это как хочешь. Но если тебя интересует моё мнение, то я бы сказала, что ты в положении.
Лёгкий ветерок проник сквозь маленькое окошко, пощекотав затылок Элизабет. Страх принялся обвивать её, словно лоза, начинаясь от пальцев ног и взбираясь вверх по телу.