Но вместо ответа: щелк! - предохранитель ушел.
В общем, моя брехня не прокатила. Осталось лишь мгновенье на раздумья.
Густобровый рядовой, немного косящий на левый глаз, непрестанно метает взгляд то на меня, то на старшего по званию. Безынициативный лошок. Будет делать все то, что делает серж.
Спасчай себя, Салман. Спасай сам, больше этого сделать некому.
В голове, как это часто бывало в подобные моменты, у меня запустился секундомер.
Я ныряю под ствол сержанту как раз в тот миг, когда он сдавливает курок. Громыхает АК, стучат по полу гильзы, в воздухе появляется привкус порохового дыма, в ушах - звон. А руки сами знают что делать. Хватаю сержанта пониже колен, резко дергаю на себя, отрывая от земли. Он что-то выкрикивает, падая. У него выбор: отпустить оружие и схватить меня за шею, чтобы если валиться то вместе, либо же держаться за автомат и свалиться мешком. Он выбрал, как я и предполагал, второй вариант и у меня оказалась секунда форы, которую нужно было израсходовать на бровастого.
Изобразив на лице демона из преисподней и издав жуткий рык, я бросаюсь на него. Такое дезорганизовывающее поведение жертвы зачастую вынуждает противника шарахнуться и на какое-то время (в зависимости от бойцовской подготовленности) впасть в ступор. Но у рядового случился даже не ступор, а какое-то последствие цыганского гипноза. Его не надо было даже бить, чтобы отобрать оружие. Тем не менее, нога уже выполнила лоу-кик, а рука пошла по контуру радуги, снизу вверх и вниз. Приняв по носу и пропитав респиратор красным, рядовой потерял берет, отлетел назад и ударился спиной в стену узкого коридора. Висевший на шее "калаш" он выпустил из рук, но я на месте. Подхватил, рванул на себя вместе с солдатом, и, став за спиной парня, выставил автомат у него на плече.
Сержант к тому времени уже шмякнулся на ламинат. Направили мы стволы друг на друга одновременно. Одновременно и спустили курки... Запульсировали короткие огневые вспышки внутри направленного на меня ствола, толчками вырвался дым из отверстий пламегасителя.
Разумеется, человеческое тело никчемный щит против "калаша" да еще и с такого малого расстояния. Поэтому, сдавив курок, я толкнул заложника на сослуживца, а сам круто развернулся и бросился на пол, словно там должна была взорваться граната.
Никто из них даже не закричал, что меня даже почему-то совсем не удивило. Тело моего "щита", принявшее добрый десяток пуль, сползло по стене. Одежда на груди сержанта вздыбилась, словно пули не влетали туда, а вылетали, обезумевшие глаза его остановили взор в окне. На небо засмотрелся, добродетель.