Когда стекло на первом этаже осыпалось вновь, до меня наконец дошло, что это не сон. Поднявшись с кровати, я на ватных ногах подошел к выводящему во двор окну. Мать честная! Да это ж чисто возмущение крестьян у панских ворот!
Натягиваю черную майку и натовские штаны, раскамуфлированные под топографические особенности ближнего востока - свою обычную форму, в которой чувствую себя удобней всего. Пихнув за пояс нож и короткий револьвер Семеныча - даром, что "травмат" и без пуль, - я быстро спускаюсь. Нужно унять эти маяки, пока, чего доброго, весь район не сбежался.
По пути у меня возникло стойкое ощущение связанности между событиями этой ночи и появлением этих горлодеров у высоких ворот пока еще моих владений. И что там у нас со связующим звеном? Уж не парня ли, отпущенного мною, работа? Нажалелся мамке, небось, выплакался?
Завидев меня, шагающего к ним по прямой подъездной дороге, делегация из человек восьми-десяти, затихла. Издали вижу, обычные люди, не из зеков, начавших было сбиваться под короной авторитета Каталова, и не из ментов, тоже где-то по слухам скучковавшихся, ну и, разумеется, на "догов" ничем не похожи. Обычные гражданские, в домашней одежде: женщины в спортивных костюмах, халатах, мужчины в джинсах-рубашках, лица раздражительно-озабоченные, за спинами прячут наскоро заготовленное оружие вроде металлических труб. Огнестрелов не видать.
На высоких прутяных воротах болтается тяжелый навесной замок. Это уже я, как раз для такого случая его кинул. Теперь понимаю - не зря.
- Ну и чего шумим тут?! - пытаясь выглядеть как можно более невозмутимо, рявкнул я.
- Нет, ну вы посмотрите-ка на него, а? - толстая тетка с тяжелой грудью, тонкими, съеденными в домашних скандалах губами и грубыми чертами лица, уперев руки в бока, сразу обозначила кто лидер в их жилищно-коммунальной банде. - Рожу какую отожрал, пока дети в округе голодуют, и еще спрашивает чего шумим?!
- Давно в зеркало-то смотрела, худышка?
Толпа ожила, посыпались матерно-презрительные обвинения.
- Ты за что их убил, подлюга?! - стоявший возле нее мужичок с обвисшим от длительной диеты брюшком громыхнул по воротам железным прутом. - За сардин банку?!
Ага, не обознался мой третий глаз - парень все-таки слился. И картина более прояснилась. Значит, малый не впервой попался, свою роль сыграл умело. Соврал так, что я поверил. А затем побег домой и быстренько доложил, что планец провалился. Он-то с Игорьком, небось, с благословения этой оравы на мою кладовку пошли, раз они так организованно на пикет собрались. Хотели сначала по тихой, шпану подослали. А не получилось, пришли публично претензию заявить.