Лиззи уже поняла, что Ричард уезжает один, но все же спросила:
— А я?
— Ты останешься здесь. Я просил разрешения взять тебя с собой, однако мне отказали. По-видимому, губернатор уже выбрал женщин, которых намерен отослать на остров.
Слеза упала на еще теплый от солнечных лучей камень. Губы Лиззи задрожали, хотя она изо всех сил старалась сохранить спокойствие, понимая, что истерика вызовет у Ричарда раздражение. Этот человек неизменно держался в тени, не был нелюдимым, но предпочитал полагаться на самого себя, свои знания и умения. Ничто не могло пробить его доспехи, у него не было слабых мест, никакими уговорами нельзя было заставить его свернуть с выбранного пути. «Для него я — ничтожество, потому он и заботится обо мне. Если в нем когда-то и вспыхивали искры чувства, он гасил их. Я ничего не знаю о нем, потому что он не рассказывает о себе; когда он сердится, то погружается в молчание, а потом продолжает поступать так, как считает нужным. По-моему, он способен даже читать мысли майора Росса… как глупо! Разве можно управлять другим человеком, не говоря с ним и не глядя на него? И все-таки Ричард это умеет. К кому еще майор Росс относится с таким уважением? Майор Росс не терпит подхалимов, к нему нельзя подольститься — в этом убедились все, кто пробовал. Ричард хочет уехать отсюда… он уезжает. Да, он спросил, можно ли взять меня с собой, но заранее знал, что ему ответят отказом. Будь он злым человеком, я решила бы, что он продал душу дьяволу, однако он совсем не зол. Неужели он продал душу Богу? А разве Бог покупает души?»
— Все верно, Ричард, — произнесла Лиззи, ничем не выдавая своего горя. — Мы должны подчиняться приказам, потому что мы не вправе сами принимать решения. Нам не платят за работу, мы не можем иметь то, что хотим. Я буду по-прежнему жить здесь и готовить для твоих товарищей. Если я буду вести себя тихо, никто не заставит меня вернуться в женский лагерь. Я — замужняя женщина, разлученная с мужем по прихоти губернатора. Мне удалось договориться с лейтенантом Ферзером насчет овощей, поэтому он не допустит, чтобы меня отправили в женский лагерь. Да, со мной все будет хорошо. — Она торопливо встала. — А теперь пойдем и обо всем расскажем остальным.
Расплакался только Джо Лонг.
Вскоре после рассвета на удрученном лице Джо появилась радостная улыбка: сержант Томас Смит сообщил, что и Джо должен собраться и прибыть на борт «Золотой рощи». Корабль отправлялся на Норфолк с восточного причала в четыре часа дня. Сержант запретил Джо приводить с собой толпу провожающих.