Взбираясь по небу, солнце било прямо в глаза путешественникам, и им удалось разглядеть только то, что остров невелик — площадью примерно три на пять миль, как сообщил Донован Ричарду, — и представляет собой почти плоскую равнину, поросшую деревьями. На Тенерифе он ничуть не походил. И вдруг за одну секунду солнце осветило весь остров. В его ярких лучах зелень казалась особенно темной, а трехсотфутовые утесы — либо тускло-оранжевыми, либо угольно-черными. Все это придавало острову угрожающий, мрачный вид. Волны вблизи бортов «Золотой рощи» приобрели лиловый оттенок, а у берегов острова стали ярко-аквамариновыми. Постепенно светлеющая вода наводила на мысль, что остров вырастает из-под нее, словно часть какого-то гигантского подводного плато, созданного по замыслу неизвестного творца.
Корабль проплыл вдоль острова с запада на восток, подгоняемый «кошачьими лапками», повернул на юго-запад, а потом на северо-восток. К большому острову жались два маленьких: крошечный плоский, сплошь заросший соснами, и второй, побольше. Этот последний находился в четырех милях к югу от Норфолка и высоко поднимался над водой, на ярком фоне низкорослой зелени темнели отдельные сосны. Волны с белыми гребнями бились об утесы и риф, к которому направлялся корабль, но в остальном океан был тихим и мирным.
«Золотая роща» встала на якорь неподалеку от рифа, о который разбивались приливные волны, поднимая тучи брызг. За рифом поблескивала лагуна с зеленой, а не голубой водой, и двумя пляжами: прямым на западе и полукруглым на востоке. Здесь песок был абрикосово-желтым, он доходил до самых сосен, заросли которых успели проредить люди. Таких огромных и высоких деревьев Ричард еще не видывал. Среди них, возле прямого пляжа, виднелось несколько хижин.
Большой голубой флаг с желтым крестом вяло болтался на шесте, установленном неподалеку от прямого пляжа, с которого какие-то люди деловито стаскивали в воду две утлые лодчонки. Шлюпку «Золотой рощи» спустили на воду, и она поплыла к рифу навстречу лодкам; во время прилива вода захлестывала риф, позволяя переплыть через него. Лейтенант Блэкберн решительно заявил, что две большие шлюпки доплывут только до рифа, а оттуда груз из них будут переправлять на берег в лодках.
К кораблю приближалась одна из двух лодок, на корме которой стоял мужчина в темно-синей одежде с белой отделкой и золотым галуном, в пудреном парике, шляпе и со шпагой на боку. Он поднялся на борт и поприветствовал дружеским рукопожатием капитана Шарпа, Блэкберна, Донована и Ливингстона. Это был комендант колонии, лейтенант Филипп Гидли Кинг, которого прежде Ричарду не удавалось рассмотреть. Крепко сложенный, среднего роста, Кинг поражал блестящими глазами орехового оттенка на загорелом лице, которое не было ни привлекательным, ни уродливым. Его резко очерченные губы постоянно растягивались в улыбке, над ними нависал крупный, но не крючковатый нос.