— Превосходная мысль! Так мы и сделаем, мистер Донован, — откликнулся комендант. — Если его превосходительство не пожелает судить бунтовщиков в Порт-Джексоне, тогда он наверняка согласится прислать мне еще несколько пехотинцев под командованием офицера, а не какого-нибудь сержанта. А еще мне понадобятся пушки, порох, гильзы и заряды для мушкетов. — Он явно воспрянул духом. — Я немедленно напишу ему письмо. А вы проследите за тем, чтобы в колонии ужесточилась дисциплина. Если каторжники жаждут наказаний, они их получат. Я задет за живое. Я пригрел на груди змею, притом не одну.
Когда расследование завершилось, вся ярость просчитавшихся заговорщиков пала на религиозного фанатика, католика Джона Брайанта. Его преступление было тем более непростительным, что он сообщил, как во время плавания переселенцы замышляли захватить «Золотую рощу», а также добавил, что сам донес на злоумышленников капитану Шарпу. Виновными в подстрекательстве к бунту на острове Норфолк были признаны Уильям Фрэнсис и Сэмюэл Пикетт; их приговорили к длительному заключению. Ноя Мортимера и Томаса Уотсона заковали в легкие кандалы, а остальных подозреваемых отпустили с миром.
Самыми трагическими последствия январского заговора стали для крохотного Сидней-Тауна, прежде осененного высокими соснами и могучими белыми дубами. Лейтенант Кинг распорядился вырубить все деревья и даже низкорослые кустарники, чтобы пехотинцы, стоящие в одном и другом конце единственной улицы поселения, могли следить за перемещениями каторжников. Том Джонс, близкий друг Лена Дайера, получил тридцать шесть хлестких ударов плетью за недвусмысленные намеки по адресу Стивена Донована и врача Томаса Джеймисона.
— Все изменилось, — сказал Ричард Стивену, когда они готовили мушкеты к первым занятиям по стрельбе, — и это печалит меня. Мне нравится этот остров, я был бы счастлив здесь, если бы не другие каторжники. Больше я не желаю жить в этой колонии. Лейтенант приказал вырубить все деревья, нам негде спрятаться, негде даже помочиться вдали от десятков любопытных глаз. Я хочу быть предоставленным самому себе, хочу заниматься своей работой и общаться только со своими напарниками.
Стивен заморгал.
— Неужели они настолько неприятны тебе, Ричард?
— Некоторых я даже полюбил. Но всегда найдутся люди, которые все испортят — и ради чего? Неужели они не умеют учиться на своих ошибках? Возьмем, к примеру, беднягу Брайанта. Ему поклялись отомстить и наверняка отомстят.
— Как надзиратель, я приложу все усилия, чтобы он не пострадал. У Брайанта чудесная жена, они безумно любят друг друга. Если с ним что-нибудь случится, она этого не переживет.