— Значит, ничто не помешает мне начать выращивать сахарный тростник. Здешняя почва пригодна для этого, тростник вряд ли станут грызть гусеницы. Несмотря на множество насекомых, этим летом мы соберем отменный урожай пшеницы и кукурузы — в этом я не сомневаюсь.
— И я тоже надеюсь, что нам повезет. Гарри Болл с «Запаса» говорит, что скоро сюда привезут новую партию каторжников. В Порт-Джексоне нет прожорливых гусениц, но положение там осложнилось. — Стивен передернулся. — Даже во время урагана я не испугался так, как в тот момент, когда увидел, что вся долина покрыта шевелящейся массой гусениц! Не миллион, а миллион миллионов, целое войско, в сравнение с которым не идут даже орды Аттилы. Возможно, все дело в моем ирландском происхождении, но клянусь: я подумал, что это козни дьявола. Брр! — Снова передернувшись, он сменил тему: — Скажи, Ричард, кто решил отомстить лейтенанту? Одна его овца мертва, вторая искалечена.
Ричард вглядывался в лицо Стивена с нежностью, граничащей с любовью. Он не мог дать определения этому чувству и называл его любовью, несмотря на то что ему недоставало телесной близости. Такую же любовь он испытывал к Уильяму Генри, маленькой Мэри, к Пег. Ко всем, о ком он старался не думать долгие годы.
А теперь их имена всплыли у него в голове так же отчетливо и неумолимо, как ручей пробивался сквозь камни, стали далекими, как звезды, и вместе с тем близкими, как Мактавиш на коленях. А все потому, что он назвал Стивена по имени. И теперь за этим именем наперегонки бросились другие имена, пробуждая давние воспоминания и уверяя, что они не стерлись, не потускнели, не улетучились. «Уильям Генри, малышка Мэри, Пег… Они ушли навсегда и вместе с тем никуда не делись. Я — сосуд, наполненный их светом; где-нибудь и когда-нибудь я вновь познаю такую же любовь. Но не в загробной жизни, а здесь, на острове Норфолк. Я вновь пробуждаюсь. Я оживаю, становлюсь совсем живым. В изгнании я не утратил своей драгоценной сущности. Я не допущу, чтобы ее уничтожили только для того, чтобы досадить мне. Пег, маленькая Мэри, Уильям Генри. Они здесь. Они ждут, когда я позову их. И они будут со мной».
Эти мысли промелькнули у него в голове в один миг, между двумя ударами сердца, но Стивен понял, что в Ричарде произошла какая-то важная перемена. Казалось, он сбросил старую кожу и предстал перед ним во всем великолепии новой. «Что такого я сказал? Как сумел пробудить воспоминания? Почему именно мне выпала честь увидеть это?»
Ричард ответил на вопрос Стивена об овцах;
— Все очень просто. Это сделал Лен Дайер.