Сохранилось письмо Демидова, в котором он сообщал барону о своей встрече с императрицей и, несмотря на, казалось бы, полный успех, просил Черкасова «подать его желанию руку помощи». И всесильный кабинет-секретарь императрицы взял все дело о колыванском серебре в свои руки. В демидовских интересах барон совершенно игнорирует Берг-коллегию, которая и должна была заниматься подобными делами. Высшую горную власть даже не извещают о столь значительном событии, как открытие месторождения серебра, с ней не советуются, не спрашивают ее мнения ни в выборе сведущего чиновника для освидетельствования колыванских руд, ни в составлении для него инструкции.
17 мая 1744 года императрица подписала подготовленный Демидовым и бароном Черкасовым указ, в котором повелела «послать бригадира Беэра и с ним… поручика Ивана Улиха, который пробирное дело знает», на колыванские заводы, чтобы удостовериться, «есть ли тех серебряных руд квантитет, чтобы завод завесть».
И только теперь, когда все уже решено, когда уже никто не осмелится оспорить волю императрицы, барон посылает в Берг-коллегию бумагу, информирующую высший горный орган о случившемся. В конце бумаги имеется приписка: «Для Берг-коллегии чрез сие объявляется для известия». Никакого участия в серебряном деле Берг-коллегии не предлагают.
Горная власть была нейтрализована, но оставался еще саксонец Филипп Трегер. Ведь он вместе с доносом привез с собой образцы не только медной, но и серебряной руды, и даже серебряные самородки. Больше того, он прихватил с собой и руду, которая содержала золото. Трегеровский донос может исказить историю открытия колыванского серебра. Ведь Акинфий Демидов определенно заявил, что до самого последнего времени он выплавлял только медь и лишь-совсем недавно иноземец Яган Юнгенс «изыскал часть серебра».
Подал ли все-таки Трегер кому-нибудь свой извет? В Центральном государственном историческом архиве в Ленинграде, где собраны все документы о колыванском серебре начиная с 1744 года, трегеровского доноса не оказалось. Очевидно, Демидов сумел как-то обезопасить себя от саксонского мастера. Но какие-то сведения, хотя и не самые опасные для Акинфия Никитича, все-таки дошли до императрицы, 2 июля 1744 года появился еще один указ, подписанный Елизаветою Петровной, и по нему Филипп Трегер включался в экспедицию Беэра, который теперь должен был освидетельствовать не только серебряную, но и золотую руду. Кроме того, Беэра обязали секретно осмотреть на Урале казенные и частные заводы, так как «о состоянии их и с таким ли порядком производятся, как Наш интерес требует, Мы неизвестны и от Берг-коллегии того (известия) получить не можем». И поскольку слухи о сокровищах уральских и сибирских недр разрослись, видимо, до баснословных размеров, то императрица поручила Беэру «разведать… о таких минералах, чего на свете не произошло».