— Вот ты и придешь к ней с саженкой. Отмеришь десять десятин и — будь здорова, Ольга Александровна!
— А коль она не даст? — усомнился Шелонин.
— Даст! У тебя на руках царская бумага будет.
— Мне бы и пяти хватило, — Иван вздохнул.
— Женишься, дети пойдут — десять десятин в самый раз будет!
Вечером, когда совсем стемнело и с реки потянуло сырым холодом. Шелонин и Неболюбов услышали тихий всплеск воды. Егор быстро пополз к кустам. Всплеск прекратился, но ненадолго: теперь он уже был слышнее.
— Кто-то плывет к нашему берегу, — прошептал Неболюбов оторопевшему Шелонину.
— Плывет. Вон, вон! — Иван показал на два бревна, плывущих не по течению — было очевидно, что ими кто-то управляет.
— Тише! — цыкнул Егор и стал еще зорче всматриваться в два странных бревна. — А вот и человек, — зашептал он, — Видишь? Лежит на бревнах и гребет к нам.
— Турок! Шпион! — догадался Шелонин. — Как пить дать, шпион!
— Сейчас увидим, кто это, — сказал Неболюбов и потянулся за ружьем, которое он оставил позади себя.
— Ты его пристрелишь? — спросил Иван.
— Нет, его надо взять живым, — ответил Егор.
Бревна уткнулись в песчаную отмель, и человек, лежавший на них, тотчас прыгнул на берег. Не успел он ступить и трех шагов, как Неболюбов навел на него ружье и крикнул — пе сильно, но властно:
— Стой, кто идет?
— Свой я, братушка, свой! — поспешно ответил незнакомец.
— Пропуск! — приказал Егор.
— Не знаю, болгарин я, иду из Болгарии.
— Врет он! — зашептал Шелонин. — Турок он! Как пить дать, турок!
— Руки вверх! — распорядился Неболюбов, — Не вздумай бежать: вмиг пристрелю!
— Да куда же мне бежать? — сказал незнакомец, покорно поднимая руки.
Иван уже мог хорошо разглядеть подходившего к ним человека: длинные и темные усы его опускались вниз, и с них капала вода, волосы, тоже темные и мокрые, всклокочены, нос крупен и горбат. Этот-то нос и заставил Шелонина еще больше поверить в свое предположение.
— Турок! — яростно прошептал он. — Смотри, Егор, какой у него нос! У всех турок, говорят, такие носы!
— Молчи, Ваня! — попросил Егор.
— Молчу, послушно ответил Шелонин.
— Иди обыщи его: он у меня на мушке!
Шелонин вплотную приблизился к подозрительному человеку. Тот был мокр с ног до головы и дышал трудно, хватая воздух открытым ртом. Видно, он очень устал: преодолеть такую реку — дело нешуточное! Но Ивану не жалко турка, который стоял не шевелясь, с поднятыми руками и терпеливо ждал, когда молодой русский солдат прощупает его одежду и вывернет все карманы.
— Ничего у меня нет, братухнки мои дорогие! — сказал он, радостно улыбаясь в свои мокрые усы. Разреши такому — обнимать полезет!