— Вы ему нравились, — мягко произнес Кастельно. — Он был странноват, этот молодой человек, держался особняком, но о вас всегда отзывался с восхищением. Думаю, если у него имелся друг в этой стране, то это вы.
— Плохим я был другом, — произнес я.
— Мы все мало что сделали для него. Никогда не задумывались, каково ему. Так оно обычно и бывает. Пойдемте, — позвал Кастельно, указывая на дверь.
Шепотом я простился с бедолагой и двинулся следом, как вдруг заметил странное пятно на рубашке Леона, слева, над сердцем, — кровавый след, почти невидный под речным илом и грязью. Я распахнул рубашку и увидел, что кожа на груди взрезана и замарана кровью — пятно небольшое, размером с червонец. Я принялся оттирать засохшую кровь, отдирать корочку жесткой от грязи полой рубашки Леона.
— Что вы делаете, Бруно? — Кастельно вернулся и встал вплотную ко мне, любопытство оказалось сильнее отвращения и страха.
Я молча ткнул пальцем — язык прилип к гортани, — на груди Дюма убийца аккуратно вырезал астрологический символ, кружок с крестом снизу, а сверху полумесяц рогами вверх. Вначале я не мог понять, к чему бы это, вроде бы к апокалипсическим пророчествам и к великой конъюнкции символ Меркурия не имел отношения. Однако в следующий миг меня осенила догадка: в античной мифологии Меркурий был вестником богов, этим символом злодей увязал гибель Леона с двумя первыми убийствами, иронически намекнув на его роль курьера. Я сжал зубы, гнев прихлынул желчью и жег глотку. Этот негодяй забавляется убийствами, играет трупами, как в куклы, режет символы на остывающей плоти ради шутки. Кому они адресованы, эти намеки и шутки? Этот знак гораздо меньших размеров, чем символы на груди Сесилии и Эбигейл: похоже, убийца спохватился в последний момент и решил-таки его оставить. Убийство Дюма — мера предосторожности, преступник не собирался превращать его в публичное зрелище, как расправу над девушками, и все же убийца вырезал символ Меркурия в расчете, что кто-то увидит и разгадает его значение. Неужели он (или она?) оставил этот знак мне?
— Что это? — спросил Кастельно, указывая на кровавый порез.
— След от удара ножом, вероятно. — Я бережно прикрыл рану рубашкой и на миг положил руку на небьющееся сердце, будто давая обет.
Посол внимательно поглядел на меня. Глаза его были воспалены, под ними набухли мешки, но смотрел он на меня с любовью и упованием, как отец на блудного сына.
— Вам нужно принять ванну, Бруно. А потом вы расскажете мне, что произошло этой ночью в усадьбе Арундел. Но предварительно вам следует выспаться.