Свечи уже почти догорели, и тень Говарда не только дрожит и скачет на панели позади него, но и крадется к потолку, нависает над столом, точно чудище из детских сказок.
— Во имя Христа, время переговоров давно миновало. Или вы не понимаете этого, Мишель? — вскричал Говард и обеими руками уперся в стол, приблизил лицо к лицу посла, в то время как секретарь Курсель, беспомощно взмахивая руками, умолял его приглушить этот опасный для заговорщиков рев. — Вы так удобно устроились при английском дворе, что уже и не чуете, куда нынче ветер дует в Париже?
— Король Франции все еще надеется заключить политический союз с королевой Елизаветой, и моя обязанность — постараться подготовить этот договор, ибо я представляю его интересы, — сдержанно ответил Кастельно.
Говард не собирался подражать его сдержанности:
— Французский народ отвергает соглашение с еретичкой, и королю Генриху это хорошо известно. Он уже чувствует, как у него за спиной поднимается мощь Католической лиги. Никаких больше договоров, брачных предложений, никаких усилий, чтобы угодить самозванке Елизавете и свести с ней дружбу! Нам остался один лишь путь! — И он еще разок от души треснул по столу, аж тарелки задребезжали.
— Насколько я помню, — все так же сдержанно, официально даже, возразил Кастельно, — недавно вы были первейшим моим союзником, когда мы вели переговоры о браке между вашей королевой и братом моего короля.
— Исключительно для видимости. Эти переговоры были обречены с самого начала. — Небрежным жестом руки Говард отметает их в сторону. — Герцог Анжуйский и не помышлял всерьез жениться на Елизавете. Господи Боже! Да она же на двадцать лет его старше. Разве кто-нибудь из вас, а? — Он оглядел мужчин за столом, приглашая их разделить его веселье, Дуглас ответил ему похотливым смешком. — Да и она скоро осознала, что подданные не одобряют эту затею, и отослала герцога. Теперь уж она не выйдет замуж, а если и надумает, то никак не за католического принца. Она уже поняла, к чему это ведет.
— И заведомо не родит наследника, в свои-то пятьдесят лет, — презрительным тоном подхватила Мари де Кастельно. — Франция может уповать на то, что Мария Стюарт взойдет на английский престол и ее сын вспомнит о своем долге перед матерью и католической правительницей и вернется под ее руку. Et voilа! — С ослепительной улыбкой молодая женщина продемонстрировала нам свои руки, будто выполнила какой-то сложный фокус, хотя ладони ее были пусты. — Этот остров будет вновь объединен под властью Рима.
— Et voilа? — Я не поверил своим ушам. — Все? Проблема решена? Вы будто о шахматных фигурках рассуждаете: эту передвинуть, ту снять с доски, на эту напасть — шах и мат. Неужели вы и в самом деле думаете, мадам, будто все так просто?