Рад видеть, - прогудел Смирнов, и ладонь Николая целиком утопла в огромной его вошедшего.
Доброе утро, - ответил Николай все еще настороженно.
А, племяш, здравствуй, родной, - из кухни выбежала тетка Акулина, обняла огромного "племяша".
Да что ты тетя, словно год не виделись? - осторожно обнимая женщину, слегка смущенно ответил Смирнов.
Год не год, а две недели точно. Это тоже немало, - улыбнулась Акулина. Пойдем чай пить, с пирогами, - только тут Николай ощутил чудесный аромат свежего печева, что тонким дурманом тек по дому, заставляя ноздри трепетать, а желудок вздрагивать в сладостном предвкушении пиршества.
От пирогов не откажусь, силы воли не хватит, - усмехнулся Смирнов. А потом и с гостем твоим покалякаю. Вижу, на ноги ты его поставила.
Конечно. Бегает лучше молодого, - ответила Акулина. - После чая делай с ним что хочешь. А через десять минут чтобы были на кухне, - и хозяйка исчезла, оставив мужчин одних.
Ты вот что, - сказал Смирнов тяжело, едва за женщиной закрылась дверь. Не сердись на меня. Я тебя тогда выгнал, потому что иначе нельзя было. Просто нельзя. В противном случае те, кто охотятся за тобой, вышли бы на меня, а мне с ними разбираться недосуг, - тон великана был серьезен, зеленые глаза смотрели строго. - После чая поговорим, тогда поймешь все.
Я не сержусь, - ответил Николай и опустил глаза. В глубине души, на самом донышке неожиданно шевельнулась обида, скорее, тень обиды. Гадостное ощущение дрожью пробежало по телу, словно взял в руку склизкую жабу или еще что непотребное.
Да, ты не обиделся. Но то, что одето на тебя, обиделось, - без улыбки сказал Смирнов. Он снял куртку и зашагал умываться, оставив Николая в недоумении относительно произнесенного.
Чай пили долго, серьезно, как это умеют только в исконно русских землях. Самовар сиял и пыхтел от усердия, словно новый. Пироги с картошкой, с грибами, с мясом, с яблоками сами прыгали в рот и таяли, оставляя только вкус, тонкий, дразнящий. Кроме пирогов, в наличии были мед, варенье клубничное, варенье вишневое, варенье еще какое-то и многое другое. К концу трапезы Николай наелся так, что ремень на джинсах ощутимо растянулся. Серьезно опасался, что встать из-за стола не сможет. После второго самовара сдался и Смирнов.
Ну все, Акулина Петровна, накормила на две недели вперед, - отдуваясь сказал он.
Ешьте еще, гости дорогие, - в ответ улыбнулась хозяйка. Какой женщине не понравится, когда хвалят ее стряпню.
Нет уж, нет. Дай нам роздыху, если не хочешь, чтобы мы лопнули, как перезрелые помидоры. Так что пойдем мы пока во двор, поговорим, отдохнем. А там, глядишь, может еще чего съедим. Правильно я говорю, Николай?