Но вот Изыльметьев, несмотря на мирную обстановку, нарушает предписание корабельного устава и принимает решение отвести кают-компанию под лазарет. Он же, справившись о запасах угля, приказал в помещениях для
больных два раза в день топить жаровни и привести в действие калильные печи, назначение которых — до белого каления нагревать пушечные ядра во время боя.
Болезни на фрегате сравняли чины и ранги моряков, В кают-компании — лазарете лежали вперемежку офицеры, гардемарины, унтер-офицеры и матросы, объединенные одним общим словом «больные». Здоровье некоторых с каждым днем ухудшалось. И наконец наступили самые мрачные сутки, когда в одну ночь опустели три койки. Дальше — больше… На фрегате кончился саван. Памятуя, что «мертвые сраму не имут», наскоро отпетых покойников обматывали чем попало и с борта окунали в бурлящую соленую купель, не соблюдая традиционного морского ритуала — без спуска на фрегате флага, без скрещивания рей.
Крупные резвые акулы, познав вкус человеческой мертвечины, большой стаей устремились за кораблем. Как черные вороны, сотни верст сопровождавшие войско до поля битвы, зубастые морские хищники не отставали от фрегата, терпеливо дожидаясь очередной жертвы.
Один за другим выходили из строя санитары. Больные, почти оставшись без присмотра, как могли, помогали друг другу.
В это тяжелое время иеромонах Иона и решил, что настала пора лечить моряков божьим словом. Когда люди оказываются в опасности, они особенно набожны. Это священник уяснил давно и твердо.
На фрегате есть маленькая церквушка с переносным иконостасом и постоянно горящей в ней лампадой. Огонь в этом храме гасили на короткий период в исключительном случае — только в часы погрузки на фрегат пороха. Грузный, но физически сильный и не по годам проворный (ему было около пятидесяти), иеромонах Иона исправно нес посильное ему бремя святого служителя. Богослужение, в каком бы месте оно ни назначалось — в тесной церквушке или, если позволяла погода, на пространных шканцах, — проходило в точно установленное время Так уж повелось на фрегате: матросы во главе с унтер-офицерами обязательно прибывали к месту богослужения загодя; никогда не заставлял себя ждать и отец Иона. Моряки, привыкшие к аккуратности и обязательности священника, выполнив команду «На молитву! Шапки долой!», заранее выстраивались в привычные шеренги, оставив для иеромонаха проход к иконостасу. Матросы-
певчие молча занимали свои места по обеим сторонам неприкосновенного квадрата, с которого нес службу священник. Отец Иона, облаченный в епитрахиль, с крестом в руке неизменно появлялся перед моряками за одну-две минуты до удара склянок. За ним следовал причетник. Священник неторопливо обводил глазами присутствующих в ожидании мелодичных звуков меди. С их затиханием иеромонах начинал богослужение.