Ференц сделал над собой усилие и, не став нарываться на скандал, указал на арку:
— Сюда.
Коридор привел нас в украшенный гобеленами холл. На висевшей под потолком люстре горело несколько свечей. На стенах в золоченых рамах темнели картины, за портьерами дожидались своего часа тени.
— Они там, — остановился духовник у одной из дверей. — Уже с утра.
— Разберемся.
Я начал расстегивать пуговицы камзола и присмотрелся к Ференцу, которого так и колотила нервная дрожь.
Беспокоится за подопечную или за свою карьеру? Как ни крути, скверну в девушке он проглядел. А для молодого честолюбивого священника оправиться после такого потрясения будет совсем непросто. Ему б расположение маркиза теперь сохранить…
— Себастьян, вам что-нибудь понадобится? — Вслед за нами в холл прошел маркиз, баюкавший в огромной лапище хрустальный бокал. — Может, глоток бренди?
— Не стоит.
— Не одобряете?
— «Это только вино, что в нем грех?» — ответил я высказыванием небезызвестного в Акрае преподобного Эдмунда. — Позже. А теперь велите зажечь все свечи. Чем светлее здесь будет, тем лучше.
И в самом деле — если одна из теней умудрится прошмыгнуть в комнату, мало не покажется. «Ритуалы изгнания младших бесов», том первый, глава «Тени как двери в потусторонний мир».
— Сейчас же распоряжусь. — Левич отпил бренди и во всю глотку заорал: — Миклош! Миклош, где тебя бесы носят?!
— Что угодно, ваше сиятельство? — заскочил в холл прибежавший на зов мажордом.
— Если через две минуты не будут гореть все свечи, велю тебя выпороть на конюшне! — заявил маркиз и с интересом уставился на скромно стоявшую в сторонке Берту: — Может быть, даме вина?
— Ей нельзя, — немедленно оказался рядом перехвативший мой взгляд Дрозд, — а вот я бы от бренди не отказался.
— И это правильно! — рассмеялся Левич и крикнул: — Миклош, бокал Валентину!
Разогнавший слуг мажордом самолично выполнил распоряжение, и вскоре мой помощник уже смочил усы в ароматном напитке. И пусть его — лишь бы хозяина дома отвлек.
Дождавшись, когда разожженные свечи заставили расползтись тени по совсем уж далеким закуткам, я оценивающе прошелся по холлу и велел выставить дополнительный канделябр. Затем толкнул дверь, но она оказалась заперта. Присел на корточки, глянул в щель и попросил усача:
— Валентин, нож.
Тот немедленно выудил из-за голенища сапога наваху, разложил ее и передал мне. Я просунул в щель клинок, откинул крючок и, переступив через порог, захлопнул дверь, прежде чем кто-либо успел заглянуть внутрь.
А захлопнув, подался назад и постарался лишний раз даже не дышать. Нет, на первый взгляд в комнате был полный порядок: на кровати лежала девица в длинной ночной сорочке, рядом стоял затянутый в черную кожу экзорцист. И никаких теней — комнату заливало ослепительное сияние заправленных специальным маслом лампад.