Максим Андреевич наконец дождался гуся и теперь лихо орудовал ножом – гуся разделывать он умел. А это не всем дано. Артемий не привык, чтобы так обращались с его персоной, поэтому решил… напиться и всем жестоко отомстить.
– Эмма Витольдовна, первый кусочек вам как хозяйке, – приветливо произнес историк и водрузил здоровенную голень на тарелку хозяйки дома.
– Ой, какая прелесть! – захлопала в ладоши та. – Нет, вы посмотрите! Гусь сегодня удался!
– А это… самой обворожительной… моей ученице, – добавил Максим Андреевич и сделал ужасную ошибку.
Второй кусок нужно было положить на тарелку Жанны. Таких мелочей эта прекрасная женщина не прощала.
– Лев! Такая чудесная музыка! – тут же выпорхнула она из-за стола и потянула за руку Корнеева. – Вы непременно должны подарить мне медленный танец. Не станете же вы давиться гусем под эти дивные звуки.
Корнеев беспомощно взглянул на Маринку, но та увлеченно щебетала о чем-то со своим бывшим учителем.
– Конечно, – кивнул он. – Какой может быть гусь…
Маринка краем глаза видела, как Жанна утянула Корнеева на танец, и ей стало неприятно. С одной стороны – ну что такого? Этого и следовало ожидать – сестра кидалась на любого мужчину, кто еще мог двигаться и говорить. А Корнеев мог не только двигаться, Маринка до сих пор не может забыть его поцелуя… Боже, о чем она думает! Да и поцелуй-то был… из жалости, можно сказать. Но если он так целуется из жалости, то как же должен целовать от искренней любви? Господи, что за ересь лезет в голову?
– А хотите, я вам покажу мамин зимний сад? – вдруг ляпнула Маринка, наклонившись к Максиму Андреевичу.
– С удовольствием, – приложил руку к сердцу Максим. – Ведите!
– Да, но только… расстаньтесь с гусем! – засмеялась Маринка и потащила учителя сначала в ванную.
– Вы знаете, Емельянова, я ужасный неряха, – пожаловался Максим Андреевич. – От меня, наверное, поэтому ушла жена. Она была очень аккуратной.
– Она была просто глупой, если не разглядела вашу прекрасную душу!
– Да? А она мне про душу ничего не говорила. Вы знаете, Емельянова, я однажды читал статью, в которой ученые доказывали, что душа у человека есть и весит где-то примерно…
– А ваша жена без ученых этого не знала?
– Нет, она и ученым не поверила, – горько вздохнул учитель.
Маринке нравилось опекать его. Он был все такой же незащищенный. И еще… ей так приятно было слышать, как он зовет ее Емельяновой. Будто не замечает, что ей уже… глубоко за тридцать. Она перед ним все еще ученица в коротенькой форме, с белыми бантами и белым фартуком, как тогда, на последнем экзамене.