вся гора горит испаряется в небеса
отсюда ближе к которому кровь по нраву
и в живых держащему жалобных жертв ораву
кто сорвется в крик мигом молнией укорять
райский сад но кара проста за потраву
в кулаке костяная тверда рукоять
солнце солоно или блестит лицо в поту
весь от веры продрог но в гравий упер пяту
перед тем как по горлу дай рассмотрю насечки
это мы верблюды и чуткие человечки
точно точки тире на недолгих песках пути
наши тщетные женщины белые наши овечки
но по лезвию теперь не пройти
жизнь почти увенчалась что он в нас изменил
недоединокровный полубрат измаил
не из тех кто гарью на рукояти вышит
горячо надо мной прощальная бронза пышет
бестелесный голос охрип говорить отцу
отпусти покуда живьем а зарежь овцу
и овца подошла но он не слышит
кашлянул в интервале велящий глотая смех
здесь тропа на треблинку еврей один на всех
инструмент с костяным набором и смерть огромна
деревянная радуга охрой и хромом бревна
мы столкнулись на острие ни осла ни овна
вот овца подошла но и та ни в чем не виновна
ей ведь тоже отняли голос она одна
попусти зодиак застегнуть ожерелье года
так и выкосит бронза весь присмиревший гурт
на окраине мира где меркнет граница горя
звезды наших кибиток наших юрт