— С одним парнем. — Джойс с вызовом тряхнула головой. — Его зовут Эдвард.
— Он католик?
Дочь вновь тряхнула головой и выразительно закатила глаза.
— Понятия не имею, мам. Я только вчера с ним познакомилась. Он работает во «Фредерике и Хьюзе», как и я, и пригласил меня прокатиться в Нью-Брайтон и выпить с ним чаю. Не могла же я сказать ему, что поеду, только если он католик, правда?
— Действительно, — согласилась Марта, хотя в глубине души не понимала, почему нет. — Что ж, до свидания, родная. Желаю тебе приятной поездки.
— Пока, мам. — И, подпрыгивая от нетерпения, Джойс умчалась прочь.
Когда Марта вернулась в дом, Карло уже оделся и собирался уходить. Они не обменялись ни словом на прощание.
Марта принялась чистить картофель, а потом открыла банку тушенки, которая предназначалась для солдат, сражающихся на войне. Она почти ничего не знала об этой войне, кроме того, что воюют в стране, которая называется Францией, и что в сражениях принимают участие мужчины разных национальностей, включая англичан, и что продолжается она вот уже почти год, а враги — немцы.
Она была знакома с женщинами, чьи мужья погибли на чужбине, оставив их вдовами и лишив своих детей отцов, и с женщинами, которые потеряли своих сыновей. У мистера Джонсона, хозяина овощной лавки, в которой работал Джо, был внук, пропавший без вести. Все думали, что он, скорее всего, погиб.
Марта вдруг вспомнила тот день, когда мужчины с горящими глазами прошли торжественным маршем, отправляясь на войну, и оркестр играл для них «Долог путь до Типперери»[7], а люди вокруг радостно кричали и хлопали в ладоши.
Сейчас, правда, все немного успокоились, восторг и радостные вопли, а также разговоры о короле и отчизне поутихли. Дела во Франции шли совсем не так хорошо, как ожидалось. У тех немногих мужчин, которые вернулись с войны, были ввалившиеся, пустые глаза, и они предпочитали отмалчиваться. Кое-кто из них потерял на войне ногу или руку. Они видели слишком много ужасов, чтобы рассказывать о них; так, во всяком случае, решила Марта.
Она выложила горку картофеля, добавила сверху консервированную говядину, а потом принялась решительно мять их обеими руками, придавая форму пирога. Марта запретила себе думать о войне. Уж очень тягостными и невеселыми были мысли о ней.
Вернулись Лили и Джорджи. Они бурными криками выразили свой восторг, узнав, что их ждет на обед. Марта сразу же положила каждому его порцию, потому что несчастные дети буквально умирали от голода. Часы в ростовщической лавке Стеггера, которые были видны из окна их комнаты, показывали половину четвертого, а дети до сих пор ничего не ели, не считая хлеба с маргарином на завтрак.