Последний разок взглянув на Кару, Лукан развернулся и вышел из комнаты. Он закрыл за собой дверь, не обращая внимания на хмурую физиономию Куина.
— Ты только сделаешь себе еще больнее, — огорченно произнес Куин.
Лукан зашагал по коридору в большой зал. Гэлен сидел на одном из стульев, свесив ногу через подлокотник и закрыв глаза.
— Ты меня слышал?
Лукан остановился и повернулся к Куину.
— Я не глухой, но не собираюсь тебе отвечать. Это мое дело, и ты в него не лезь.
— Нет, не твое. Это наше общее дело.
— Хватит, Куин.
— А что, если она понесет от тебя? — спросил младший брат. — Об этом ты подумал? Кто родится? Смертный или чудовище, как мы? Ты всегда все рассчитываешь, Лукан, но сейчас ты, похоже, совсем не думаешь. По крайней мере не головой.
— Оставь, — прорычал Лукан, которому вдруг захотелось ударить Куина. — Кара моя. И я отвечаю за нее перед Богом.
Куин проводил взглядом выскочившего из замка брата. Он не собирался ничего говорить, но когда перед этим увидел, как Лукан смотрит на Кару с нескрываемым вожделением, что-то злое и мстительное вспыхнуло у него в душе.
— Зачем, Куин?
Он повернулся на голос Фэллона и увидел старшего брата в дверях кухни, по обе стороны держащегося за косяк. Как мог Куин объяснить, что на него нашло? Никто не поймет, тем более Фэллон.
Фэллон вошел в большой зал и встал перед ним.
— Лукан нашел в жизни немного счастья. Разве это плохо? Если Кара понесет, мы с этим справимся. Оставь ты его.
— Я постараюсь.
— Чем именно Лукан с Карой так задевают тебя? Что Лукан обрел немного покоя?
Куин покачал головой:
— Нет, конечно.
— Тогда в чем дело? — пожелал знать Фэллон.
Куин отвернулся, не готовый признаться в том, что терзало его многие годы.
— Куин. Ответь мне. Ты завидуешь тому, что Лукан нашел женщину, да? Признайся.
Куин стиснул кулаки. Посмотрев на себя, он обнаружил, что кожа почернела и ярость забурлила в груди. Когти впились в ладони. Он был рад боли, ибо она напомнила ему, кто он есть.
И что он потерял.
— Не молчи. Ответь.
Куин развернулся и ударил, не глядя, перед собой. Фэллон отскочил назад прежде, чем когти Куина вонзились ему в тело.
— Хочешь знать, что не так? — рявкнул Куин. — Я не помню свою жену, Фэллон. Не могу вспомнить ни ее лицо, ни вкус ее поцелуя. Я больше не помню цвет глаз моего сына или звук его смеха.
Куин выдохнул, и все внутри у него съежилось от стыда. Меньшее, что он мог сделать, это сохранить в памяти жену и сына, но и это у него отняли.
— Ты не должен винить себя за это, — сказал Фэллон и положил руку Куину на плечо. — Время лечит нас, чтобы мы могли посмотреть в лицо будущему.