Но Бог не слышит. Никто не слышит.
Они обречены прятаться от мира, отстраненно наблюдая, как стремительно летит время, меняя все вокруг них. А их удел — тоскливое, одинокое, бессмысленное существование. Именно существование, а не полноценная жизнь.
Лукан на мгновение прикрыл глаза, вспоминая, как было до того, как их судьба, словно стеклянный сосуд, разбилась на мелкие осколки. Когда-то давным-давно он стоял возле этого самого окна, глядя на близких людей, слушая детский смех, доносящийся сквозь шум морского прибоя. Теперь это казалось сном, который, казалось, таял с каждым проходящим днем, с каждым ударом сердца.
Как сын лэрда, Лукан никогда ни в чем не нуждался, будь то изысканная еда, дорогое вино или общество слабого пола. Женщины всегда любили его, и он охотно позволял им это.
Он воспринимал их прикосновения, их улыбки, их тела как должное. Теперь же единственное, чего ему хотелось, — это почувствовать под собой женщину. Он уже забыл, каково это — ощущать, как льнут к нему мягкие изгибы женской плоти, как влажный жар окутывает, затягивает его в свои глубины.
Бывали минуты, когда его плотская жажда становилась такой невыносимой, что его одолевала мысль немедленно покинуть замок и найти себе какую-нибудь девицу. Но одного взгляда на братьев хватало, чтобы вспомнить, почему они заперлись здесь, почему не допускают, чтобы их увидели.
Лукан и его братья опасны. Не для себя, но для всех остальных. Где-то там притаилось великое зло, и оно ждет, чтобы использовать их.
Больше двухсот лет заточения в замке. Но что еще им остается? Нельзя, чтобы их видели такими, какие они есть, чудовищами, которыми они стали. Как средний сын, он всегда был поддержкой для своих братьев. Скала, твердая и надежная, скрепляющая их всех вместе, как говорила их мать. Лукан не позволял себе думать, во что превращаются он и его душа.
Фэллон, старший брат, серьезно воспринимал роль наследника клана. Все, что он делал, все, о чем он думал, было только ради клана. А когда его не стало, он не знал, что с собой делать. Имея внутри себя зверя, который постоянно требовал укрощения, и не в силах изменить то, что произошло, он стал топить свое горе в вине.
Что касается Куина, младшего брата, то зверь едва не отнял его у них. Лукан фыркнул. «Зверь» — не совсем правильное слово. Внутри их нет никакого чудовища. Это первобытный злой дух, изгнанный в преисподнюю. Аподату, дух мести, живет в каждом из трех братьев Маклауд — настолько древний, что о нем не сохранилось ни записей, ни преданий. И он страшнее любого зверя.