Дэн заметил, что у нее дрожат руки. Они будто жили самостоятельно, независимо от нее.
— Все в порядке, мы можем ехать. — Дэн накрыл ее руки своими. — Тебе надо в постель. Я вызову врача, он даст успокоительное.
Она отстранилась:
— Я не уйду.
— Но ты не можешь оставаться здесь, тебе нужно немного отдохнуть.
Ее лицо было пепельно-бледным, глаза потускнели, волосы потеряли блеск и висели прямыми медными прядями Он знал, она не уйдет отсюда, пока здесь еще остается бабушка.
Медэксперт надел на кисти и стопы Мисс Лотти пластиковые пакеты, закрепил их. Под его руководством тело убитой поместили в специальный контейнер с молнией, чтобы сохранить любые свидетельства насилия. Контейнер положили на носилки с колесами, покрыли белым покрывалом и спустили по лестнице в холл. Мисс Лотти навсегда покидала «Приют странника».
Яркий свет от сверкающих хрусталем чудесных венецианских светильников в холле освещал санитаров и задрапированные белым носилки, словно на сцене. Глаза у Элли были сухие, зрачки расширены и зафиксированы на белом покрывале. Она последовала за бесконечно дорогой бабушкой к белой машине. Дверцы с шумом захлопнулись, и санитары вернулись в дом.
В следующий раз они привезли Марию.
Потом собаку.
У Элли вдруг хлынули слезы. Она побежала к носилкам:
— Бруно… О, Бруно… — Она обняла его и сразу же отпустила. — Он твердый, как доска.
— Трупное окоченение, мэм, — объяснил санитар. — Через некоторое время оно пройдет, и пес станет таким, каким вы его знали.
Элли положила ладонь на Бруно. Она выбрала его из семи щенков. «Вот этого!» — категорически заявила бабушка. Боже, сколько лет прошло, сколько воспоминаний! Сколько счастья заключалось в несчастном, застывшем, покрытом шерстью теле.
Элли поцеловала пса в морду и прошептала:
— Я люблю тебя, Бруно, милый. — Санитары переглянулись.
— Мисс, вам бы принять успокоительное, — посоветовал один. — Это поможет перенести шок.
Элли упрямо мотнула головой. Она хочет остаться с Мисс Лотти и Марией. Они нуждаются в ней. Они должны почувствовать ее любовь и отчаяние. Бодрствуя, она пребывает с ними, а приняв снотворное, погрузится в небытие.
— Теперь я точно отвезу тебя домой. — Дэн решительно обнял ее, и она прислонилась к нему. Это было плечо, на которое можно опереться, грудь, на которой можно выплакаться. Это было сердце, переполненное дружбой и состраданием.
Она робко оглянулась на особняк, освещенный как для приема, словно ожидала услышать музыку, смех, голоса, и прошептала:
— Но ведь дом — здесь.
Однако, еще не закончив фразу, Элли поняла: времена прошли, она больше никогда не будет жить в особняке «Приют странника».