Я нервно оглядываю бар. Его нигде нет.
– Ана, что случилось? Ты словно увидела призрак.
– Кристиан, он здесь.
– Что?
Мама тоже начинает озираться.
Мне не хочется рассказывать ей об одержимости Кристиана слежкой.
Я вижу его. Пока он идет к нам, сердце буквально выскакивает из груди. Он здесь – из-за меня. Моя внутренняя богиня с радостными воплями вскакивает с кушетки. Кристиан пробирается сквозь толпу, в свете галогеновых ламп его волосы отливают красноватой полированной медью. Яркие серые глаза сверкают… гневом? Губы сжаты, нижняя челюсть напряжена. Боже правый… Только что я готова была убить его, и вот он здесь. Как я буду ссориться с ним на глазах у мамы?
Кристиан подходит к столику, с опаской заглядывает мне в глаза. На нем простая льняная рубашка и джинсы.
– Привет, – пищу я, не в силах скрыть потрясения и восторга.
– Привет, – отвечает он, наклоняется и неожиданно целует меня в щеку.
– Кристиан, это моя мама, Карла, – говорю я. Воспитание берет верх.
Он оборачивается.
– Миссис Адамс, рад познакомиться.
Откуда он узнал ее фамилию? Кристиан одаривает Карлу своей фирменной обезоруживающей улыбкой, устоять перед которой невозможно. Она и не пытается. Мамина нижняя челюсть едва не стукается о столешницу. О господи, мам, возьми себя в руки! Она молча жмет его протянутую ладонь. Неужели терять дар речи в минуты потрясения – наше семейное?
– Кристиан, – наконец выдыхает она.
Он понимающе улыбается ей, в серых глазах пляшут искорки. Я хмурюсь, разглядывая их обоих.
– Что ты здесь делаешь?
Возможно, я спрашиваю резче, чем намеревалась, и его улыбка гаснет, а на лице появляется тревожное выражение. Сердце ликует, но я потрясена, а при воспоминании о миссис Робинсон кровь вскипает. Я не знаю, чего мне хочется больше: накричать на него или заключить в объятия, и не представляю, чего хочется Кристиану. Интересно, кстати, как долго он за нами наблюдает? А еще меня беспокоит мое последнее письмо.
– Решил с тобой поздороваться, – безмятежно сообщает Кристиан. О чем он только думает? – Я живу в этой гостинице.
– В гостинице? – Я блею, словно второкурсник на амфетаминах.
– Вчера ты написала, что хочешь меня видеть. – Он замолкает, оценивая произведенное впечатление. – Наша цель – угодить клиенту, мисс Стил.
В его спокойном голосе нет и тени иронии.
Он что, совсем чокнулся? Возможно, мне не стоило так высказываться о миссис Робинсон? Или все дело в моем третьем (а на подходе четвертый) «Космо»?