— Пошел!
Брюннер мчится что есть духу. Расстреливаю практически всю обойму, когда слышу в наушниках его голос:
— Я на месте. Начну стрелять — жми!
Едва успеваю перезарядить обойму, Брюннер открывает огонь. Бросаюсь вперед, стараясь держаться ближе к стене, чтобы ненароком не попасть под пули Курта. Легкие готовы разорваться от напряжения, спина взмокла, пот заливает глаза. Залетаю за угол и, пока немец продолжает лупить по врагам, быстро ставлю растяжку, закрепив на ней гранату. Надеюсь, чужаки не посмотрят под ноги, когда начнут преследовать нас.
— Готово!
Сломя голову бросаемся по направлению к катеру. Участок, где мы еще недавно отбивались от чужаков, трудно узнать. Пушки катера окончательно сравняли окружавшие его развалины с землей, теперь тут даже укрыться негде. Об отряде преследовавших нас чужаков напоминают только разбросанные по периметру ярко-зеленые кусочки панцирей.
Зато катер остался на прежнем месте, только теперь боковая панель его входа сдвинута в сторону, а трап опущен. У входа с оружием на изготовку стоит пилот в черном комбинезоне, и отчаянно машет нам рукой. Мы несемся к нему и мне кажется, что я сейчас сдохну от напряжения: воздуха не хватает, хочется рухнуть на землю и отлежаться хотя бы минут пять.
Пилот салютует нам, потом, пошатнувшись, свободной рукой хватается за поручни трапа и тяжело опускается на ступеньку. С парнем явно не все в порядке, по его белому как мел лицу стекают струйки крови.
Подбегаем к трапу, открывая на ходу забрала.
— Вы откуда и кто такие? — хрипло спрашивает пилот.
— Войсковая разведка, — отвечаю я и представляюсь. — Алексей Чагин, а это Курт Брюннер.
— Василий Меньшиков, — пилот устало тычет себя в грудь. — Шестая истребительная.
Чужаки могут появиться в любую секунду, времени на пустые разговоры нет. Я киваю Курту в сторону пилота, а сам контролирую подступы к катеру. Немец ловко забирается по ступенькам, сноровисто втаскивая летчика внутрь, затем быстро осматривает его голову, открывает аптечку и принимается колдовать над раной.
— Что там? — спрашиваю я, не отрывая взгляда от выхода из переулка.
— Рана на лбу, видимо, головой треснулся. Ничего страшного, сейчас укол сделаю и мазью замажу.
— Давай, лечи, доктор, — морщась от боли, цедит сквозь зубы пилот. — Только быстрее.
— Машина на ходу? — интересуется у него Курт с надеждой в голосе.
— Пока нет.
— Хорошие дела! — присвистывает Брюннер. — Что значит «пока»?
— Я в отключке был, — поясняет Василий, Курт тем временем делает ему укол. — Прихожу в себя, а вокруг пальба, катер в дыму. Я с пола поднялся, смотрю — вы улепетываете, а твари за вами. Ну, я и дал по ним хорошенько. Надеялся, что хоть чем-то вам помогу.