На то, что палестинцы сдадутся — надежды практически никакой, они семьдесят лет воевали и какого хрена им сдаваться просто так сейчас? Чем более — когда в Египте провозглашен Исламский халифат Египет и там у власти — Братья — мусульмане. Им просто нужно добиться того, чтобы израильская армия завязла здесь, использовала резервы, ослабила прикрытие границы. В исламском мире поднимется крик, вой и хай, всякие правоверные шейхи начнут выпускать фетвы с призывами напасть на Израиль. И через дня три — четыре, спешно отмобилизованная армия Халифата Египет — начнет наступление на Израиль с Юга. А террористы из Ливана, которым там сейчас до хрена, проклятые хезбаллаховцы — начнут массированные обстрелы израильских городов и нанесут отвлекающий удар с севера. И не факт, что им удастся справиться со всем этим дерьмом…
Мрачные мысли лейтенанта — прервал сильный удар в корму. Механик-водитель ударился головой и начал ругаться.
— Подбили? Подбили?!
— Пожара нет!
— Двигатель?!
— Исправен!
— Запускай самотестирование!
Лейтенант Шарец показался в люке, развернул пулеметную башню назад и вправо. Грубо выругался — какой-то козел, скорее всего из резервистов — маневрируя на старом, обвешанном со всех сторон блоками дополнительной брони Накпадоне — ударил его танк…
Сбоку в пулеметной башенке было что-то вроде люка для экстренного покидания машины, лейтенант откинул его…
— Эй, вы, ишаки!? Вы что там…
Дальнейшее пересказывать просто невозможно… нецензурно.
Из люка показался водила, что-то крикнул — лейтенант не разобрал что из-за шума двигателя.
— Что с гусеницей?! Посмотри, что с гусеницей!
Парень вылез, встал во весь рост на броне — и в этот момент что-то хлестануло его по спине, как кнутом. По крайней мере — звук был именно такой. На нем был бронежилет, но это не помогло. Он перегнулся — выгнулся, как от удара током — и во все стороны хлынула кровь. Потом — он упал на броню и свалился с бронемашины на землю…
— Снайпер! Два-один, здесь снайпер! В районе застройки!
Так и не закрывая люк, лейтенант развернул башню и начал бить из крупнокалиберного по зданиям Газы, грохот крупнокалиберного Браунинга заглушал самые отборные ругательства, какие он посылал по адресу палестинцев, исламистов и всех прочих. Он так и стрелял — до того, как кончилась лента, и Лев стащил его в танк, обхватив за ноги.
— Дани! Дани, приди в себя, это я! Дани, это я, Лев!
А лейтенант неуклюже дергался, вырываясь из медвежьих объятий заряжающего — он еще не со всеми разобрался…
— Дани, с тобой все в порядке? Может…
Лейтенант хлебнул из фляги. Вытер рукавом комбинезона лицо… комбинезон был сшит из негорючей ткани, не очень приятной на ощупь — но ему было все равно…