— Вторую я предложил капитану де Лирону. Но он отказался.
Все взоры обратились к Лирону. Кроме Флавье. Всей своей позой он выражал предельное негодование. Бенуа знал, о чем он думает: в армии не соглашаются и не отказываются — в армии исполняют приказ.
Лирон поднял голову. Он был похож на деревянное распятие в очёнь старой церкви. Глубоко врезанные морщины и потухшие краски на лице, еще заметные следы благородства, но уже и признаки некоторого упадка.
Его голос казался идущим издалека: приглушенный, без интонаций, как если бы он доносился через ватные стены.
— Я поЛагаю, что этой чести более достоин Леметр.
Леметр взглянул на него с любопытством, в его глазах светилась дружба.
— Это очень любезно, господин капитан, нр почему вы всегда стараетесь остаться в тени?.
Лирон вновь углубился в созерцание своих ногтей. Он Улыбнулся своей обычной улыбкой — печалено и покорно»
— Я не справлюсь с этой задачей, — спокойно сказал он. — До сих пор я старался делать все как можно лучше. Предстоящие бои будут гораздо более жестокими. Вы, Леметр, должны воспитывать новичков в духе «Нормандии».
Леметр хотел что-то сказать, но Лирон прервал его жестом, живость которого странным образом противоречила его размеренной медлительности. та Леметр, прошу вас, — сказал он.
Глаза Леметра были слишком черными и блестящими для нормандца. Он остановил их на темно-серых глазах капитана де Лирона. Тот не сделал попытки отвести взгляд. Один бог знает, что прочел Леметр под этими отяжелевшими веками. Но, повернувшись к Марселэну, он сказал:
— Пусть будет так!
Марселэн никак не реагировал на его слова. Лишь официальным тоном объявил:
— Командиром третьей эскадрильи будет, естественно, майор Флавье.
Бенуа неуловимо напрягся. Леметр очень не любил, когда Бенуа усмехается. Горькая складка у рта, запавшие глаза. Он не мог удержаться, чтобы не взглянуть на него.
«О! — словно говорил. Бенуа. — Ну и публика!» И вдруг, к своему огромному смущению, Леметр почувствовал себя соучастником, застигнутым на месте преступления. Он видел, что Флавье так же напряжен, как и он, а Бенуа готов просто взорваться. Разум Леметра был против такого взрыва, а инстинкт желал его.
За перегородкой гремела "«Нини-По-де-Шьен». Голосами пятидесяти летчиков, из которых только двое или трое не перевирали мотив, она воспевала праздничное веселье на площади Бастилии, народные балы и девушек со смелым взглядом. Это была ужасная какофония, однако Марселэн улыбнулся:
— Отлично, дело улажено!.. Я считаю, что ветераны и новички быстро установили контакт.