Мезенцев пожалуй бы удивился - узнав что Сергей Васильевич Байлаков чувствует себя куда хуже чем даже он.
Ибо сейчас он переживал без преувеличения крах всего того, чем жил много лет. Потому что его теория оказалась сугубо ложной. Все формулы все выводы и экспериментальные данные говорили что дромос должен был вывести именно в ветвь соответствующую времени столетней давности.
Этот же мир не просто был совсем другим - он не имел с известным ничего общего. Он даже приблизительно не мог представить - когда он ответвился от основной последовательности - если вообще когда - то тот ветвился.
Теоретически это можно было рассчитать - хотя и приблизительно. Но смысла в этом Сергей Васильевич не видел.
Потому что этот мир был просто невозможен, как невозможен был дромос связывающий Землю с этим… Аргуэрлайлом.
Итак, еще раз продумаем всё от начала до конца.
Формулы на вывод которых он с соратниками потратили почти пятнадцать лет, говорят что имеющимися средствами образовать «зону склейки» можно лишь между ответвлением отстоящим на сто десять плюс минус десять лет ниже основного потока.
Если бы эти формулы оказались неверны, то никакого дромоса не было бы потому что не могло бы быть. Но дромос тем не менее пробит - но совсем в другой мир. Следовательно - вся его теория глубоко неверна. Но если бы она была неверна - то никакой «склейки» не произошло бы. Стало быть она верна? Но тогда дромос бы вывел именно туда куда предполагалось, и никуда иначе. Значит теория неверна, и пятнадцать лет он следовал ложным путем, так? Но ведь дромос всё - таки есть? Но ведь дромоса быть не может, и при полученных результатах проход из мира в мир просто не мог возникнуть. Но он возник? Значит теория верна? Но при верной теории он бы вывел совсем в другой мир? Почему???
Байлакову казалось, что еще немного, и он сойдет с ума.
Он вытащил из «дипломата» одну из своих тетрадей - с которых когда-то начался путь, приведший его к этому дикому успеху-провалу, и начал листать…
Из тетрадей Сергея Байлакова:
«Испанец Антонио де ля Рош сообщил, что в 1675 году на 45 южной широты ему встретился «очень большой и приятный остров с гаванью на восточной стороне». Он назвал его остров Гранд.
В 1670 году капитан Линдерманн обнаружил в Южной Атлантике на широте Северной Бразилии остров с высоким пиком, «похожим на колдовской колпак», и назвал его Саксемберг.
В следующий раз его видели в 1804 году с американского брига «Фанни» остров наблюдали в течение четырех часов.
Следующим его увидел в 1816 году британец Хэд.
1800 год - капитан китобоя Свейн в районе Огненной Земли замечает высокий остров, покрытый снегом, со множеством морских птиц и тюленей. Он точно указал его местонахождение и координаты, о чем есть запись в судовом журнале.