Марк Иванович счел нужным поговорить с Колей перед его уходом.
— Хорошо ли вы продумали свое решение?
— Я продумал, — твердо ответил Коля.
Он не сказал, куда переходит, но намекнул на высокий заработок и свободу во времени.
— А в смысле перспективы новая работа вас устраивает?
— Она меня устраивает во всех отношениях.
— Ну что ж, Коля, мы все желаем вам хорошего и не будем мешать вашему росту…
Вместо Коли в лаборатории появился Витя Замошкин, очень усердный и пока очень бестолковый. Вот и сейчас он бесцельно торчит в техническом отделе и мастера гоняют его один к другому.
Марк Иванович наладил работу насоса, и настроение у него улучшилось.
— Что ты ржешь, мой конь ретивый? — спросил он Севу.
Тотчас добавил, испугавшись, что обидел:
— Учтите, это стихи.
— Да что там, Марк Иванович! — сказал Сева. — У меня тоже, литературно выражаясь, смех сквозь слезу. Я ведь знаю теперь, где Колька работает…
Сказано было таким тоном, что все молча ждали продолжения.
Но Сева ничего не прояснил:
— Это увидеть надо.
— Как увидеть?
— Марк Иванович, поедем в обед, я покажу. Нужно, чтоб вы сами посмотрели. И Марина тоже. Я-то случайно налетел.
Сева говорил очень серьезно. Они поехали, не дождавшись обеденного перерыва.
Старая московская улица, которой еще не коснулась реконструкция, выходила к одному из вокзалов, и потому движение на ней было оживленное, а киоски и маленькие магазины облепили ее до самой вокзальной площади.
Сева привел Марка Ивановича и Марину к небольшому деревянному сараю, возле которого сгрудились люди, навьюченные мешками, авоськами и корзинами.
— Встанем к сторонке, — распорядился Сева.
Они примостились в конце загибающегося крючка этой бестолковой очереди. Люди, образующие ее, были беспокойны и суетливы. То и дело тянулись вперед, стараясь перетащить свой груз хоть на несколько сантиметров ближе к сараю-киоску.
— Чего он сказал? Чего сказал? — спрашивала пожилая женщина у своего соседа.
— Чего, чего… Не будет больше принимать… Тары, видишь, нету…
— Неужели обратно тащиться… Да попросите вы его…
— Его попросишь! — сказал мужчина. — Хозяин — барин.
— Слушай! — кричали из очереди. — Ты давай прими хоть у первого пятка!
— Что я, на голову себе буду принимать? — отвечал голос из сарая. — Сказано — тары нет.
Марк Иванович встревоженно оглянулся на своих спутников. Сева безмолвно сделал плавный жест рукой — как конферансье, представляющий публике артиста.
В окошечке приемного пункта стеклянной тары, как на маленькой сцене, уверенно действовал бывший сотрудник лаборатории инженер Глазунов.
— Закрывается, граждане! До трех часов, если тару к тому времени подвезут. Куда ты мне свою посуду тычешь? А ну, убери! Эй ты, пропусти бабусю… Старого человека затолкали! Давай свою посуду, бабуля.