Павел устанавливает на окнах мини заряды, и волна выбивает мощные стеклопакеты.
В ухе слышится голос координатора:
— Ликвидируйте тела и уходите, корабль сейчас будет.
Я не спорю, на военной операции глупо спорить. Я киваю Владимиру, он убегает в прихожую.
— У вас есть три минуты, — напоминает назойливый шепот.
Сейчас, где-то за городом, спрятанный под многочисленными защитными и противопеленгующими силовыми полями находится космический армейский катер — среднего класса, но оборудованный по последнему слову техники — их всего десять, насколько мне известно в Военном Флоте Коалиции.
Сейчас он отключает большинство систем защиты, и грозно поднимается, размером с трехэтажный дом. Мы подтаскиваем тела к окну. Владимир молча мне кивает, — он сделал.
— Хорошо, — произношу я в разреженный тишиной воздух. Все молчат. Никто не проронил ни слова. Трое ушли. Наших. Роберт, Борис и Ратибор. Но помянем мы их потом — там, а сейчас слаженная отточенность, и никакой звенящей пустоты в голове.
— Через минуту здесь будет вся полиция города, — слышится озабоченный голос координатора.
— Пожелай нам удачи, — зло кидаю ему я, и он замолкает, не произнося больше ни слова.
Я прикидываю время — еще десять секунд.
— Отойдите от окна, — говорю я.
Команда подчиняется и отходит на пару шагов. За спину никто не оглядывается — если мы не успеем — нам уже не спастись.
Раздается гулкий шум, и сильный свист. Мы ощущаем мощную движущуюся волну воздуха. Корабль, затормаживая, преодолев пятнадцать километров почти за минуту, с раскаленным корпусом, вальяжно подлетает к зданию. Зависает у окна, и через секунду открывается вспомогательный люк. Оттуда прозрачной струей в комнату вползает дорожка, из неустойчивой и зыбкой на вид массы — органический мостик.
Мы хватаем тела управлявших террор группой и вбегаем по мостику в корабль — я первый, Сергей последний.
Никто не позволил себе задержаться ни на секунду. Когда сжигаешь мосты, бежать можно только в одном направлении.
Машина мощно двигается, ударной волной качнув все, в пределах километра вокруг, и, разгоняясь на форсаже, тараном пролетая сквозь полицейские заслоны, устремляется ввысь.
Внизу, подожженные небольшим локальным взрывом, сгорают тела тех наших, кто остался внизу.
Запасной вход — и коридор от него слишком тесный, и мы едва ли протискиваемся тут вдвоем.
Мы вбегаем на площадку — идти тяжело, в глазах разноцветные мячики. Даже системы корабля не в силах полностью погасить ускорение — два с половиной же. Едва мы входим на платформу, как к нам тут же подбегают ждущие нас медики и крепкие парни в форме армии Конфедерации, забирают обездвиженных людей, и быстро уводят нас в экипажный отсек. Нас рассаживают в креслах, активируют систему амортизации, пристегивают ремни, вкалывают препараты — сейчас начнется релаксационный период и все стимуляторы, которыми накачали нас еще на Земле начнут переворачивать наше тело наизнанку. И если не ввести замедляющий их действие препарат — то можно запросто остаться инвалидом на всю жизнь, или дергающимся психом — слишком сильно давление на организм, и слишком чудовищные боли придется ощутить. Появится такое чувство, что внутри тебя работает мясорубка.