— Именно так, — согласился полковник Говард. Но все-таки он очень хотел узнать, почему этот немец так печется о защите американо-немецких отношений. Однако это не могло развеять хорошего впечатления, которое произвел на него седой комиссар. К тому же, если кто-то и мог быстро найти Райн, то, несомненно, он.
— Вы не назвали лишь ваше воинское звание, мистер Говард, — усмехнулся Вольман.
— Это легко исправить… Я полковник американской армии. Имею специальное задание.
— В этом случае Райн попадет в нужные руки, — сказал Вольман, вежливо поклонился и вышел.
В Стамбуле стояла прохладная ночь. По небу тянулись низкие облака, с моря дул порывистый ветер.
Галва сидел за рулем «шевроле», внимательно следя за дорогой. Торанце курил, сидя рядом с ним, а Крайски и Сантанелли беседовали на заднем сиденье.
— Провести две такие операции в год, и можно больше ничем не заниматься, — заметил Крайски.
— Да, — согласился Сантанелли, — это был бы неплохой бизнес.
Крайски на минуту задумался:
— Должен признаться, что фирма ТАНАСС — это не игрушки.
— В каком смысле, Крайски? — спросил Галва.
— Это так, шеф, — попытался объяснить Крайски. — Выступаем как торговая фирма, а думаем, что делаем что-то другое. Только мы и вправду ничего не делаем, кроме бизнеса… иногда — маленького, иногда — большого. Один продает информацию или людей, а мы их покупаем. Ничем другим мы ведь не занимаемся. В конце концов, это бизнес, не так ли?
— Ты, несомненно, прав, — поддержал его Сантенелли. — Купишь парня и вложишь в него деньги, как при обычной торговой сделке. И если вложения оправдаются, получаешь доход, да и фирма не проигрывает… Ну а если затраты не оправдаются, значит, сделал плохой бизнес.
— Ну да… Но в этом нашем бизнесе есть много подводных камней.
— Это ты так считаешь, потому что не знаешь, сколько подводных камней у торговцев, дружище… У них на это свои оценки, можешь быть уверен.
— Да, но вряд ли ты сумеешь продать один ящик пива, например, четырем лицам, а посмотри, как это делается у нас… Совсем недавно мне пришлось порвать с одним агентом, который с каждой информации, передаваемой мне, снимал пять копий: одну передавал мне, другую немцам, третью англичанам, четвертую французам, а пятую отдавал одному журналисту…
Сантанелли перебил его:
— И что с ней делал журналист?
— Здесь как раз ниточка и оборвалась, — неохотно пояснил Крайски. — Этот журналист работал на американцев так же, как и мы… так что мне здорово досталось от Штрайтцера…
— Информация была хорошей?
— Исключительной!
— Тогда ты сделал глупость, потому что хорошую информацию будут получать немцы, англичане и французы, а ты — ничего! Ну как, мудро ты поступил, порвав с ним? Теперь ты будешь знать меньше, чем остальные. Тебе-то ведь было ни жарко ни холодно от того, что за одну хорошую информацию платили пять раз.