К этому времени автоматика применялась уже достаточно широко. Сложные химические реакторы обслуживались всего двумя операторами. Машина могла выдать вам билет в одном городе, а в шести других знали, что это место занято. Стальные кроты грызли уголь, а горнякам оставалось лишь присматривать за ними издали. Именно поэтому я долбил электронику, кибернетику и прочее все время, пока числился в платежной ведомости Дяди Сэма.
Вопрос: какова конечная цель бытовой автоматизации? Ответ: максимально облегчить домашнюю работу. Я и не пытался рассчитывать ее “научную организацию”. Женщинам нужно было совсем другое — хорошо обставленная, уютная пещера. Существующее положение домохозяек не устраивало; и в самом деле, домашнее хозяйство велось самым допотопным образом. Только раз я встретил хозяйку, обходившуюся совсем без прислуги, все прочие нанимали дюжих деревенских девиц и они четырнадцать часов в сутки драили полы, питались объедками с хозяйского стола, получали плату, которую презрел бы даже помощник ассенизатора, да еще и радовались, что нашли “хорошее место”.
Именно поэтому мы назвали наше чудище Горничной, как бы напоминая об этих полурабынях, иммигрантских дочках, которыми бабки пугают внучат. Основой конструкции был пылесос, а продавать наших Горничных мы собирались по цене, позволяющей им конкурировать с обычной метлой.
Наша Горничная (первая модель, а не полуразумный робот, которого я спроектировал потом) должна была драить полы… любые полы весь день напролет и без всякого надзора.
Она мыла, терла, всасывала пыль, полировала — словом, делала все, что было заложено в ее убогую память. Она драила полы — и только; более сложные действия были выше ее сил. Весь день она ползала, отыскивая пыль и грязь, кружила по чистым полам в поисках грязного пятнышка. Как хорошо вышколенная прислуга, она не совалась в те комнаты, где были люди — уезжала в пустые, разве что хозяйка догонит ее и выключит, чтобы похвалиться ею перед гостями. Временами она уползала в свое стойло — подзарядить аккумуляторы. Потом мы стали встраивать “вечные” силовые узлы.
Короче говоря, различие между первой моделью Горничной и пылесосом было минимальным. Но она работала без надзора и это обеспечивало сбыт.
Основные узлы схемы я слизал с электрических черепов, о которых в конце сороковых годов писали в “Сайнтифик Америкэн”; цепи электронной памяти позаимствовал из “мозга” управляемой ракеты (здесь мне крупно повезло: из-за строжайшей секретности их даже не запатентовали), рабочие узлы — из дюжины разных механизмов, включая сюда полотер, каким пользуются в казармах, аптечный миксер и манипуляторы, которыми на атомных заводах берут все “горячее”. Таким образом, ничего нового в конструкции не было: я просто собрал вместе уже известные узлы. Такая “изобретательность” должна опираться на юриста, хорошо знающего патентное право и умеющего находить в нем лазейки.