Выпроводив меня за ворота, Тодд протянул мне конверт.
— Они велели передать это, если вы придете.
Письмо я прочел уже в кабине грузовика. Вот что там было:
18 ноября 1970
Дорогой мистер Дэвис,
На состоявшемся сегодня совещании дирекции было решено ограничить Ваши связи (кроме чисто финансовых) с нашей корпорацией. В соответствии с § 3 Вашего контракта Вы больше не являетесь служащим. Все Ваши личные вещи и бумаги будут посланы Вам незамедлительно. Правление надеется, что Вас не огорчит эта вынужденная мера, продиктованная нашими разногласиями относительно дальнейшей судьбы фирмы.
Искренне Ваши
Майлз Джентри,
Председатель Правления и Главный управляющий и Б.С.Даркин, Секретарь-Казначей.
Я дважды перечел письмо, прежде чем до меня дошло, что никакого контракта с нашей фирмой у меня никогда не было и что я, хоть убей, представления не имею о третьем или любом другом параграфе.
На следующий день посыльный принес “мои личные вещи и бумаги” прямо в мотель, где я ночевал в те времена. В посылке я обнаружил свою шляпу, письменный прибор, планшетку, кучу разных книг, мою личную переписку и несколько документов. Ни чертежей Фрэнка, ни записей о нем там не было.
Среди документов попадались довольно любопытные. Мой “контракт”, например — его третий параграф позволял нанимателям выставить меня без предупреждения и даже без обычного выходного пособия. Еще интереснее был седьмой параграф. Он был воплощенным свинством, являл собой крайнюю форму порабощения. В течение пяти лет мне запрещалось работать на кого-либо по своей специальности, ибо фирма сохраняла за собой преимущественное право на мои услуги и в любой момент могла призвать меня обратно. Таким образом, мне оставалось с опрокинутой шля, пой в вытянутой руке идти упрашивать Майлза и Белл дать мне работу. Наверное, для этого мне и вернули шляпу.
Пять долгих лет я не имел права заниматься бытовыми приборами без их разрешения. Я предпочел бы перерезать себе горло,
В пачке были копии всех моих патентов, которые я, оказывается передал фирме: все, относящееся к Горничной, Оконному Вилли и кое-что помельче. (Фрэнк, естественно, там не фигурировал — его я еще не патентовал. Позже я узнал, что с ним стало).
Но я никогда не передавал фирме никаких патентов, не давал даже формального разрешения на использование моих изобретений. Зачем? Фирма была моим детищем и в каких-либо патентных отношениях между мною и ею просто не было нужды.
Три последних документа относились к моим акциям (к тем, которые я еще не успел передать Белл). Еще там был чек, а при нем — счет: мне платили за опцион седьмого параграфа, мне выплачивали “жалованье” за все время работы и за три месяца вперед, меня премировали тысячей долларов “за услуги, оказанные фирме”. Последний пункт, наверное, особенно им нравился.