Но, еще не достигнув земли, Белощек увидел, что это не такие гуси, как он. Они были крупнее и оперение имели не серебристо-серое, как у него, а коричневатое. Краски его оперения ярче и отличаются более резким контрастом белого и черного, а белые пятна на голове куда больше и заметнее. Белощек сначала был поражен, потом обескуражен этим и, неистово рассекая воздух быстрыми ударами крыльев, взмыл вверх и полетел прочь. На высоте сотни футов от земли он сделал над стаей круг, поглядывая на нее с любопытством и настороженностью.
Это были гуси, не похожие ни на каких гусей, которых он видел. Он окликнул их тихим, чуть напоминавшим Глухой лай собаки приветственным "арк-арк". Они звучно отозвались с земли, вытянули вверх шеи и задвигали головами, но и голоса у них были другие. Он еще дважды облетел вокруг стаи, потом увидел, как там, внизу, на земле, несколько птиц затеяли любовные игры, подбегая друг к другу с вытянутой шеей, извивавшейся и раскачивавшейся из стороны в сторону, и почти касаясь земли головой. Точно так же исполняли любовные танцы и сородичи Белощека, и зрелище это наполнило его лихорадочным возбуждением. Страх улетучился, он снова расправил крылья и опустился посреди стаи.
Гуси приветствовали Белощека низкими, урчащими звуками и поддергиваньем головы, и он повторил это движение, потому что его сородичи инстинктивно приветствовали друг друга таким же точно образом. И тут он понял, что, хотя эти гуси и другие, они приходятся ему близкими родичами. У них было иное оперение, иной голос, но главный язык — язык жестов и поз — был тот же.
Белощек не знал, что перед ним канадские гуси и что сам он принадлежит к очень близкому семейству. Не знал, что биологически родство это так велико, что возможно спаривание и выведение потомства. Знал только, что, несмотря на внешние отличия, среди них можно выбрать себе подругу. И знал, что поиски его завершились — он останется здесь.
Теперь он находился много южнее прежнего, но даже и здесь все еще держалась зима. Во время полета вдоль побережья он заметил, что озера, расположенные в глубине континента, покрыты льдом. Здесь, на побережье, кое-где на ветвях набухли почки, но, кроме этого, почти никакой зелени не было. Гуси ели жесткие, сморщенные ягоды клюквы, с прошлого лета оставшиеся висеть на стелющихся по земле кустиках, и Белощек тоже начал клевать их. Пора одиночества миновала. Наполнявшие брюхо ягоды возвращали ему силы, принося удовлетворение и покой.