Джоан Рамзей замолчала. Она тяжело дышала и большим пальцем потирала влажную ладонь.
— Ну как, остаешься, Кэнайна? Или хочешь вернуться в Кэйп-Кри?
Глаза Кэнайны высохли, и лишь узенькая красная полоска на нижних веках говорила о том, что она только что плакала.
— Остаюсь.
— У тебя есть список книг, которые тебе нужны?
— Да.
Джоан Рамзей взяла с туалетного столика портмоне и протянула Кэнайне десятидолларовую бумажку.
- На, — сказала она. — В книжных магазинах будет сейчас толчея, и тебя снова станут дразнить Но я не пойду с тобой. Я ничем не могу тебе помочь. Пора привыкать выносить это одной.
Следующие месяцы были горьки и унизительны. Кроне писем, что каждую неделю писала ей Джоан Рамзей, да время от времени слов Сэди, старавшейся приободрить ее, Кэнайне приходилось в одиночку сносить ежедневную пытку в школе. Но она любила занятия, ученье давалось ей легко, а мысль о том, чтобы бросить все, причиняла ей боль куда большую, чем все насмешки, которые приходилось терпеть в классе.
Предсказание Джоан Рамзей, что враждебность со временем ослабеет, постепенно сбывалось. В школе свыклись с ее присутствием; ее больше не высмеивали и не дразнили -просто не замечали. Она постоянно была одна. Даже в толпе она чувствовала себя чужой и одинокой.
Единственное, чему это пошло на пользу, были школьные занятия. Часами просиживала Кэнайна в городской библиотеке, читая все подряд, от детективных романов до "Критики чистого разума" Иммануила Канта, которой она, конечно, не понимала, но тем не менее читала. Она горячо пристрастилась к поэзии и порой по субботам сидела весь вечер над антологией, вновь и вновь перечитывая понравившиеся стихи. Времени для занятий было достаточно, и по отметкам она всегда принадлежала к числу трех-четырех лучших в классе учеников.
Все пять лет ее школьная жизнь текла без особых перемен. Каждое лето она ездила в ту же школу, где на нее вновь обрушивалось знакомое бремя издевок и социального остракизма. Она могла бы, если бы хотела, пользоваться большим успехом у мальчишек, но они хотели видеться с ней только наедине. Никто не приглашал ее туда, где были бы другие люди, и, хотя Кэнайне хотелось с кем-нибудь подружиться, она неизменно отвергала их предложения, и каждую осень через месяц-другой мальчишки, как и девчонки, переставали обращать на нее внимание.
Труди Браун больше не вернулась в пансион Сэди. Она была на год старше Марджори и Кэнайны, но провалилась по нескольким предметам и осталась на второй год. И это .привело ее в тот класс, в котором Марджори и Кэнайна завершали свое пребывание в школе.