— Что же именно?
— Позволить мне повидаться с госпожой Кэтрин. Она не приезжала в замок Саттон с тех пор, как сбежала с сэром Джоном, и я горевал о ней, особенно потому, что гнев сэра Ричарда не ослабевает.
— А вторая?
— Я бы хотел перед концом увидеть могущественного колдуна — доктора Захария. Господин Фрэнсис говорил мне, что в нем течет цыганская кровь, он — самый знаменитый астролог на земле. Как бы мне хотелось встретиться с ним!
Анна молчала. Вызвать доктора Захария было нетрудно, но пойти против Ричарда и написать Кэтрин! Но тем не менее какой прекрасный предлог. И тут же ей стало совестно, что она думает о смерти человека как о «предлоге» и к тому же «прекрасном». А как бы ей хотелось снова увидеть дочь. Три горьких года, в течение которых письма от Кэтрин с ее мольбами приходили все реже и наконец совсем прекратились. Конечно, приносили много радости визиты Маргарет и Уолтера; хотя это счастье было омрачено в январе потерей горячо желанного первенца Маргарет — на четвертом месяце беременности. И тем не менее Анна задумывалась, что, может быть, она уже бабушка. Может статься, Кэтрин родила ребенка и не сообщила ей. И Анна Вестон приняла решение.
— Я сегодня же напишу Кэтрин, Жиль, — твердо сказала она.
— А как же гнев сэра Ричарда, миледи?
— Сэру Ричарду придется пережить это, как подобает мужчине. Быть оторванным от собственной плоти и крови — это неестественно. Ему придется склониться по ветру — это он умеет лучше всего.
— Да, когда это его устраивает, миледи.
В другое время она сделала бы ему замечание за колкость в адрес господина, но в теперешних обстоятельствах не обратила на это внимания.
— Я попытаюсь связаться с доктором Захарией.
Жиль поцеловал ей руку и на секунду прижал ее к своей морщинистой щеке. Она почувствовала тепло его слез, и это было уже слишком для нее. Нарушая все условности, она обняла его и заплакала.
* * *
Было 23 июля, и зал заседания легатского суда Блэкфраерз был забит до отказа. Внимательно осматриваясь вокруг внешне незаинтересованным взглядом, Ричард Вестон составил в уме список всех тех, кто пришел сюда, чтобы своими ушами услышать решение суда по признанию брака короля недействительным. Сегодня настал этот день. Как только прибудет король, кардинал Кампеджио зачитает вердикт.
В центре зала стояло пока пустое высокое кресло, которое ненадолго займет король, а пониже — большой стул для итальянского кардинала. Рядом с ним было место Уолси. Ричард заметил, как плохо выглядит его патрон, уже усевшийся на свое место Складки кожи свисали по бокам его лица, когда-то полного и цветущего, и тело, которое было величаво дородным, теперь казалось утонувшим в большом красном плаще. У него за спиной, непрерывно нашептывая что-то толстыми губами ему на ухо, а глазами зорко оглядывая зал, сидел человек, всегда казавшийся Вестону олицетворением слова «банальность» — секретарь Уолси, доктор Стефен Гардинер. Но сегодня, казалось, он обрел новую мощь — как будто он вытягивал жизнь из своего увядающего господина.